Я никогда не видел Адама Воблинга. И если мне выпадет такая честь, я, даже наверное, не решусь подойти. Ей-богу не решусь. Жалко его. И театр его тоже. Но обо всём по порядку.
Кстати, сразу совет. Идёте в театр – хорошенько поразмыслите над названием спектакля, а уж потом решайте, идти вам или нет. Если вы цените время и собственные нервы, то знайте, что на авангард вам ходить не надо. И если спектакль, на который потащила вас ваша половина, называется 'Влюблённый ассенизатор', 'Язык смерти' или, на худой конец, 'Летающие асфальтоукладчики', потерпите, расслабьтесь на 10 минут и воздержитесь.
Не стоит рушить свою хрупкую психику высоким искусством. Лучше признать свою ограниченность и спокойно радоваться жизни дальше. А не мучиться от бессонницы так, как это было однажды со мной, после просмотра одного шедевра, в котором два гермафродита мучили собачку.
К Адаму Воблингу, великому кудеснику высоких материй, тянулась жидкая вереница ценителей настоящей режиссуры. Друзья, знакомые, тусняк, в общем. Неважно, что этот храм Мельпомены мало чем отличался от гадюшников, в котором собираются панки.
Конечно, здесь было относительно чисто и из дальнего угла не раздавались надрывные звуки расставания с содержимым желудка, но ощущения того, что я нахожусь в подобном месте, не покидали меня. Атмосфера была та же.
Затаив дыхание, я прошёл в зал и занял своё место. Погас свет, поднялся занавес. И началось. После пяти минут первого акта, я с горечью отметил, что предсказания интуиции сбылись. По сцене носились голые мужики, разговаривающие друг с другом на птичьем языке. Я прикрыл глаза рукой и высказал про себя всё, что думал в адрес театральной элиты. Но мучения-то от этого не прекратились. Так продолжалось целых сорок минут. Я, как мог, сдерживался.
Первая половина прошла на одном дыхании. Под бурные аплодисменты задёрнули занавес. Я открыл глаза.
– Ну, как? – спросила Лира.
– Подташнивает, – ответил я.
– Тебе плохо?
– Удивляюсь, как я вообще продержался.
– Так я и знала. Ты ничего не понял.
– У меня, Лира, статус такой. Не положено мне понимать такие вещи.
– Ну и очень плохо. На твоём месте мне было бы стыдно.
– А почему это мне должно быть стыдно?
– Хотя, что с тебя возьмёшь?
– Ну, договаривай.
– Не надо обижаться. Ты сам своим поведением это подтверждаешь.
– А разве у меня не может быть своего мнения?
– Может, может. Извини, я была не права. Это твоё дело.