— Извещено ли американское посольство в Москве о моем аресте? — спросил мистер Глен.
— Увы, нет еще, — ответил полковник. — Мы же не знаем, как сообщить, кого мы задержали: корреспондента, туриста или работника разведки?
— Вы прекрасно знаете, что на территории вашей страны я не совершил ничего предосудительного, а это значит, что для вас не играет никакой роли, кто я по профессии.
— Вот такой разговор мне уже нравится, — сказал полковник. — Действительно, вы еще не успели совершить что-либо предосудительное, тем более было бы лучше для вас — не лгать следствию и узнать Коробцова.
— Знаю я его или не знаю, не имеет существенного значения, — сказал мистер Глен.
— Так и запишем? — спросил полковник.
— Пишите, как хотите, — пробормотал мистер Глен и, повысив голос, сказал: — Я настаиваю, чтобы обо мне срочно известили американское посольство.
— Почему вы думаете, что американское посольство так озабочено вашей судьбой? Вы же рядовой турист, проводящий отпуск в путешествии.
— Америка одинаково заботлива ко всем своим людям! — с пафосом заявил мистер Глен.
— Но тогда мы должны сообщить в посольство и о Коробцове?
— А при чем здесь он? — спросил невозмутимо мистер Глен.
— Джон Глен присутствовал в кабинете Дитса, когда вы принимали присягу? — обратился ко мне полковник.
— Да, присутствовал.
— Ну, вот… Коробцов присягал Америке, а вы спрашиваете, при чем здесь он.
— Коробцов — подданный вашего государства, — сказал мистер Глен.
— Присягу он давал Америке, а не нам. И мы к этому гражданскому акту относимся с большим уважением.
— О вручении ему советского паспорта торжественно объявили в печати, — сказал мистер Глен.
— Так! Значит, вы все же знаете, кто такой Юрий Коробцов?
После большой паузы мистер Глен едва слышно сказал:
— Это не имеет значения.
— Допустим. Мы только зафиксируем факт: вы его знаете, хотя не придаете этому значения. Так? Да и меня, если говорить откровенно, больше интересует не история с Коробцовым, а ваши дела в Берлине сразу после войны, когда вы были не Гленом, а Стафордом. Вот этим мы займемся. Коробцов свободен, — сказал полковник.