– Нет, Рыжая, я привезу их завтра, – пообещал Фрэнк.
Привез же он одну-единственную смешную фотографию, где мы оба выныриваем из воды словно два заправских дельфина.
– И это все?! – озадаченно спросила я.
Он развел руками.
– Остальные был вынужден уничтожить.
– Так плохо?!
– Увы, но если позволишь, мы можем еще раз попытаться.
– Ладно, только чтобы проявить потом немедленно.
Фрэнк принялся устанавливать треногу.
В этот раз мы наснимали значительно меньше, чтобы не было жалко, если опять не выйдет. Но все получилось на редкость прекрасно, особенно Фрэнк вышел как живой и даже лучше. Это, наверно, из-за глаз получилось, они сияли чудесным, славным блеском.
Потом, когда он ушел, я все приглядывалась к ним, пока не заснула.
Из-за этого-то он мне и приснился. Будто иду я, маленькая, с палкой, а палка по прутьям чугунной ограды скользит и звякает, до тех пор звякает, пока не натыкается на воротный столб. Ворота открыты, а в них Фрэнк стоит, но не нынешний, а тот, который с Сидом дрался, и протягивает мне руку, я уже хочу схватиться за нее. И не успеваю, потому что как раз в тот миг огромные ворота с шумом захлопываются. Я пытаюсь открыть их, но не могу, и Фрэнк мне не помогает, а напротив, поворачиваясь, уходит. Мне это ужасно не нравится. Я ему что-то отчаянно кричу, но он как бы не слышит или не хочет слышать.
На этом крике я проснулась и пятнадцать минут лежала с подсыхающими глазами, припоминая: в чем там было дело и откуда взялась эта неописуемая непоправимость, которая меня так жутко расстроила. Но понять ничего не могла.
Всю дорогу, пока мы ехали на работу, я исподтишка испытывающе взглядывала на Фрэнка.
– В чем дело? – оторвавшись от своих бумаг, спросил он.
– Ни в чем, – тяжело вздохнув, пробормотала я, отворачиваясь к окну.
– Не делай из меня идиота. Я вижу, ты чем-то расстроена.
– Нет, пустяки.
– Позволь мне самому судить. Я желаю знать.
– Так, приснилось разное.
– Сид?
– Нет.
– Похоже, я удостоился этой чести. И что я у тебя натворил?
– Не приставай, не скажу.
– Надеюсь, вел я себя не слишком прилично?
– Именно! Ты уходил!
– Гм… значит, уходил. И далеко… Уходил?
– Далеко! Делал вид, что ничего не слышишь!
– Ты меня звала?
– Еще как! Но ты не обернулся, ты был подлым истуканом, которому наплевать, когда у человека сердце должно вот-вот лопнуть от злости.
– Прости, дорогая, это был не я.
– Нет ты, я тебя прекрасно разглядела, ты мне вначале руку протягивал.
– Ты взяла ее?
– Нет, не успела, ворота захлопнулись, я не смогла их открыть. А ты повернулся и пошел, и не обернулся!
– Определенно, это был не я, я бы как минимум раза два обернулся.