Когда в туалете над его головой взорвалась лампочка, обдав его мелкой пластмассовой крошкой, он от неожиданности сходил не только по-маленькому, но и по-большому, и сделал то, чего не делал вот уже много лет – крепко выругался.
– Шшайсе!
Сильно ударившись в темноте о край раковины, он быстро вышел из уборной и, прихрамывая, дошёл до прихожей. И тут всё было не слава богу. Отчего-то новенькие ботинки за 500 дем не желали как надо стягиваться на ноге и при ходьбе неприятно шлёпали.
Из дома Шольц уже не вышел, а вылетел, испытывая непреодолимое желание расквасить кому-нибудь морду крепким тевтонским кулаком. Завизжавший, словно резаный поросёнок, правый задний маневровый ротор глайдера был последней каплей, переполнившей чашу терпения полковника. Он резко, словно боевую машину, бросил Корвет-Стормглидер в небо и, развернувшись над домом, вошёл в скоростной коридор к Берлину. Остановленный за нарушение шумового режима через пятьдесят километров полицейским патрулем, он спокойно вышел из машины, подошёл к двум полицейским арабского происхождения и точными ударами опрокинул их на бетон, несколько раз крепко наподдав ботинком напоследок. После чего вызвал армейский патруль и после короткой, но темпераментной беседы был препровождён в неврологическую клинику.
На замену главы переговорной группы русские не пошли. Сорванные переговоры позволили русской делегации удалиться, гордо подняв голову, а командующему флотом выдвинуть Вторую и Третью Тихоокеанскую эскадры на ключевые позиции у антарктических месторождений. Собственно сами месторождения России особенно нужны не были. Но вот не дать добывать там энергоресурсы Демсоюзу было очень важно.
* * *
Земля, Большая Москва, Российская Империя
Как было принято в команде, удачную операцию отметили небольшой посиделкой в баре, который держал один из отставников управления. Именно потому, что бар был защищён от прослушивания не хуже основного корпуса управления, там можно было обсуждать, пусть и не впрямую, какие-то дела.
Искалиев лениво попивал пиво вместе с Грохотом и майором Терещенко и о чём-то вполголоса с ними разговаривал, девушки обсуждали очередное фэшн-шоу, а Семёнов, Мехди, Сергеев и Петров во что-то азартно играли, объединив планшеты в микросеть.
По ти-ви шла какая-то тягомотина, но камера вдруг скользнула и показала роскошные апартаменты и великую княжну Екатерину. Она рассказывала что-то о возглавляемом ею благотворительном фонде, и Белый с каким-то непонятным ожесточением стал мять под столом в руке металлическую солонку. Каждая чёрточка её лица врезалась в память, вызывая бурю воспоминаний. Белый вдруг понял, что до одури хочет снова увидеть её и пусть на мгновение, но коснуться рукой. Доведись ему сейчас стоять там, рядом с ней, он бы точно знал, что сказать...