- Я выяснил: всякий человек вправе уничтожить свое имущество удобным для него способом, если при этом не подвергается угрозе имущество других лиц. Очевидно, это правило применимо и к имуществу муниципалитета.
Олдермен Томас Гриффин вскочил на ноги.
- Вы только ожесточите людей! - воскликнул он. - Там ведь много таких домов, которые переходили из рода в род, а люди еще не освободились от сентиментальности…
- Если они так дорожат своими домами, - перебил его начальник полиции, - почему не платили налог, почему не следили за ними? Почему бежали за город, а дома бросили на произвол судьбы? Спросите-ка Вебстера, он расскажет вам, как пытался пробудить в них любовь к отчему дому и что из этого вышло.
- Вы говорите про этот фарс под названием «Неделя отчего дома»? - спросил Гриффин. - Да, он провалился. И не мог не провалиться. Вебстер так пересластил свою стряпню, что она людям поперек горла стала. А чего еще ждать, когда за дело берется Торговая палата.
- При чем тут Торговая палата, Гриффин? - сердито вмешался Олдермен Форрест Кинг. - Если вам в делах не везет, это еще не повод…
Но Гриффин его не слушал:
- Время нахального натиска прошло, джентльмены, прошло раз и навсегда. Приемы ярмарочного зазывалы безнадежно устарели, их место на кладбище. «Дни высокой кукурузы», «Дни доллара», всякие там липовые праздники с пестрыми флажками на площадях и прочие трюки, назначение которых собрать толпу и заставить ее раскошелиться, - все это быльем поросло. И только вы, други мои, этого, похоже, не заметили.
Отчего такие фокусы удавались? Да оттого, что они спекулировали на психологии толпы и гражданских чувствах. Но откуда взяться гражданским чувствам, когда город на глазах умирает? И как спекулировать на психологии толпы, когда толпы нет, у каждого, или почти у каждого, свое царство величиной в сорок акров?
- Джентльмены, - взывал мэр, - джентльмены, прошу придерживаться регламента!
Кинг рывком встал и грохнул кулаком по столу:
- Нет уж, давайте начистоту! Вот и Вебстер тут, может быть, он поделится с нами своими мыслями?
Вебстер поежился.
- Боюсь, - ответил он, - мне нечего сказать.
- Ладно, хватит об этом, - резко подытожил Гриффин и сел.
Но Кинг продолжал стоять, лицо его налилось краской, губы дрожали от ярости.
- Вебстер! - крикнул он.
Вебстер покачал головой.
- Вы пришли сюда по поводу вашей очередной великой идеи! - не унимался Кинг. - Собирались представить ее на рассмотрение муниципалитета. Так чего сидите? Давайте, выкладывайте?
Вебстер поднялся с хмурым видом.
- Не знаю, может, тупость помешает вам уразуметь, - обратился он к Кингу, - почему меня возмущает ваша деятельность.