Забыть о гордости.
То же, наверное, чувствовал отец? Гарри сел и потянулся за бриджами.
– Ты всегда так активен по утрам? – ласково спросила она. – Некоторые считают, что это не очень уж хорошее качество.
Он встал и стал надевать сорочку.
– Простите меня, моя госпожа.
И он повернулся, чтобы посмотреть на нее.
Она лежала, опершись на локоть и слегка прикрывшись простыней. Спутанные золотистые волосы хаотично падали на белые плечи. Розовато-коричневые соски в самом центре блестели ярко-розовым. Он подумал, что никогда в жизни не видел столь прекрасной женщины.
Он отвернулся.
– Не то чтобы я разочарована, – продолжала леди Джорджина, – просто устала. А бывает так, что ты просыпаешься утром и просто лежишь?
– Нет, – ответил он, застегивая пуговицы.
Он прошел в другую комнату и вдруг услышал, как кто-то скребется в дверь. Он замер. Опять. Он обернулся к леди Джорджине:
– Мне казалось, что твой брат смирился.
Вид у нее стал настолько негодующий, насколько он может быть у обнаженной женщины.
– Он бы не посмел.
Гарри лишь поднял бровь, прикрыл дверь спальни и пошел открывать. На ступеньках лежала куча тряпья. Что за?… Но тут из кучи появилась копна волос, и оказалось, что на крыльце сидит мальчик, которого они встретили в доме Поллардов.
– Она пошла в бар и не вернулась, – ничего не выражающим голосом произнес мальчик. Будто давно был готов к тому, что окажется брошенным.
– Входи, – ответил Гарри.
Мальчик постоял в нерешительности, но потом все же поднялся и нырнул в дом.
Леди Джорджина выглядывала из спальни.
– Кто там, Гарри? – и тут она увидела эту странную фигурку.
Они молча уставились друг на друга. Гарри поставил чайник. Она первая пришла в себя:
– Я леди Джорджина Мейтленд. А как тебя зовут?
Мальчик продолжал таращить глаза.
– Надо поклониться, когда к тебе обращается леди, парень, – сказал Гарри.
Она насупилась.
– Не думаю, что это так уж обязательно.
Но мальчик торопливо откинул челку и склонил голову.
Леди Джорджина бочком удалилась в спальню, прижимая к себе простыню. Там она надела платье, но сверху снова накинула простыню. Вчера Гарри порвал ей корсет.
– Знаешь, как его зовут? – шепотом спросила она у Гарри.
Он отрицательно помотал головой.
– Хочешь чаю? Вряд ли у меня найдется что-то, кроме хлеба и масла.
Леди Джорджина просияла. То ли ее обрадовала перспектива позавтракать, то ли возможность чем-то заняться.
– Мы можем сделать тосты, – радостно прощебетала она.
Гарри поднял бровь, но она уже сама нашла хлеб и масло, нож и гнутую вилку. Попыталась отрезать кусок хлеба, но у нее вышло что-то бесформенное.