Гарри пожал плечами, продолжая смотреть вперед:
– Как правило, он старался их не замечать. Если же они начинали перебарщивать, он говорил им, чтобы они шли охотиться в другие леса.
– Но ведь это могло вызвать недовольство хозяина? Если бы он узнал, что вы не арестовываете их?
– Могло. Если бы он узнал. Но, видимо, он не узнал, – ответил Гарри. Грэнвиля интересовало совсем другое.
– Мне бы хотелось познакомиться с вашим отцом.
Гарри мог поклясться, что ее пальцы дотронулись до его ноги!
Он с любопытством посмотрел на нее:
– Познакомиться? С лесником?
– Да. Ну, а чем еще вы занимались в детстве?
Чего она хочет от него? К чему все эти вопросы? И эта рука? От ее пальцев шел такой жар, что проникал через ткань, через кожу куда-то внутрь.
– Это все, госпожа. Бродил по владению, проверял ловушки, искал птичьи яйца…
– Птичьи яйца?
– Ну да, – ответил он и посмотрел на ее руку. – Я коллекционировал птичьи яйца.
Она была удивлена и, видимо, не заметила его взгляда.
– Но где вы их искали?
– В гнездах.
Это ее явно озадачило, поэтому он решил объяснить:
– Ты наблюдаешь весной за птицами. Запоминаешь, куда они летают. Рано или поздно все они возвращаются к своим гнездам. Галки вьют гнезда в печных трубах, ржанки в вереске, голуби на ветвях деревьев, а дрозды в кустарниках. Их гнезда имеют форму чаши. Ты наблюдаешь и ждешь. И если ты достаточно терпелив, то обязательно найдешь гнездо с яйцами. И тогда можно взять одно.
– Только одно?
Он кивнул:
– Да, только одно. Отец говорил, что забирать все яйца из гнезда – это грех. Я наблюдал за птицей и медленно, очень медленно подкрадывался все ближе, пока не оказывался у самого гнезда. Как правило, мне приходилось ждать, когда птица улетит из гнезда. Но иногда мне удавалось вытащить яйцо прямо из-под птицы.
– Неужели, правда? – Она смеялась, и в уголках ее голубых глаз образовались морщинки. Сердце Гарри сжалось. Ему было все равно, зачем она задает все эти вопросы, – пусть задает.
– Вы шутите надо мной!
– Нет, это правда, – ответил он, и губы его растянулись в улыбке. – Я запускал руку прямо под птицу, чувствовал пальцами ее теплое пульсирующее тельце. И вытаскивал одно из яиц, которые она высиживала.
– Серьезно?
– Абсолютно.
– Вы наверняка снова меня разыгрываете, но я почему-то вам верю, – она покачала головой. – Но что вы делали с этими яйцами? Ели?
– Съесть яйца! Никогда в жизни! – он расширил глаза в священном ужасе и снова рассмешил ее. Ему было это приятно и в то же время удивительно. Этот глупый разговор не походил ни на какой другой. Мужчины воспринимали его слишком серьезно. Женщины почти боготворили. Никто не хихикал над тем, что он говорит, и не пытался…