Еще в Париже, при подготовке операции, Блофельд предупреждал, что за русскими, бывшими смершевцами, нужно присматривать особо. "Они прирожденные заговорщики, - говорил Блофельд. - Но заговорщик всегда подозрителен. Твоим русским только и будет заботы, как бы кто не сговорился против них самих вдруг поручат самую опасную работу, выдадут полиции, обделят, убьют. Они легко напишут донос, оспорят приказ. И вообще, за самым ответственным и очевидным приказом они подозревают какую-то скрытую, враждебную им причину, и в этом их постоянно нужно разуверять. Зато когда подозрения развеяны, они выполнят все точно, не щадя себя. Такие люди полезны. Но запомните: при прямом неповиновении с их стороны, при открыто высказанном сомнении действуйте решительно и беспощадно. Семена недоверия всходят быстро, а внутренние дрязги разрушают организацию вернее внешнего врага".
Заговорил Десятый, в прошлом знаменитый смершевец Стрелик. Он сидел недалеко от Ларго, по левую руку, но на него не смотрел, а обращался ко всем сразу.
- Я думаю о том, что рассказал Первый, и говорю себе: все хорошо, все идет как по маслу, операция тонко продумана, вторую бомбу взрывать не придется. У меня есть кое-какие документы, и по этим документам я вижу, что совсем рядом с целью недавно выстроена большая гостиница, а в округе живут еще и местные. По моим подсчетам от взрыва первой бомбы погибнет примерно две тысячи человек. В моей стране гораздо большее беспокойство вызвало бы разрушение важной ракетной базы, но я учитываю, что на Западе гибель людей оценят очень серьезно, и именно это заставит правительства принять наши условия и, таким образом, спастись от второй бомбы. - Десятый повысил голос. - Всего через двадцать четыре часа закончатся наши труды, и нас ждет богатая награда! И вот тут мне приходит в голову очень неприятная мысль. - Он нервно усмехнулся, лицо озарилось алым отблеском и тут же погасло. - Мой долг поделиться ею с вами, а если я в своей догадке не прав, заранее извиняюсь.
За столом мрачно молчали. Опытные заговорщики, все почуяли, что Десятый бросает вызов Ларго. Но что задумал русский? Каждый изготовился - как только тайное станет явным - мгновенно переметнуться к сильнейшему.
- Скоро придет минута, - продолжал Десятый, цепко вглядываясь в сообщников, - когда пятнадцать из нас будут там, в море, далеко от яхты, а пятеро останутся на борту. И почему бы в эту самую минуту, - он хитро сощурился, - пятерым не сняться с якоря и не бросить остальных? - Между сидящими пробежал ропот, но Десятый жестом попросил тишины. - Я, как и вы, хотел бы думать, что это невозможно. Но каждый знает, что деньги делают с человеком. А если пловцов - как доложат потом Второму - разорвут в море акулы, тем, на борту, достанутся очень больше деньги.