Ладно, бог с ней, со скульптурой. Главное, улицы всюду одни и те же... В том смысле, что пролегают в одних и тех же местах, хотя иногда и называются по-разному. Нет, соврал. Большая часть – да. Но, скажем, я сейчас уже направляюсь по Никитскому бульвару к Арбатским воротам, а затем мне нужно попасть в Скатертный переулок. Значит, если я не захочу срезать путь через дворы и всячески плутать, то выйду на Новый Арбат, а потом сверну направо, в Мерзляковский. Потому что хоть я и выбираю обычно более короткую дорогу через Большую Никитскую, но сегодня вечером мне захотелось пройтись по бульварам. Так вот. Я знаю по крайней мере одну Москву, где Нового Арбата вообще не существует. Равно как и Кутузовского проспекта. А существует по-прежнему Большая Молчановка. Да, реконструированная и расширенная, перепрыгнувшая через Москву-реку и в результате влившаяся в Можайское шоссе. Но аккуратно и даже изящно, хотя и вполне современно. И всё потому, что в том мире вообще не случилось кардинального слома данного района Москвы. Впрочем, там много чего не случилось. В частности, революции 1917 года...
Размышляя обо всём этом, я дошёл наконец до Приказа, увидел свет в окнах на третьем этаже и посмотрел на часы. Было начало первого ночи.
Приказом это, скажем так, учреждение называют неофициально. Уже несколько сот лет. Как и мы сами неофициально величаем себя Стражниками. Но в силу того, что отчитываться нам не перед кем, то и между понятиями «официально» или «неофициально» мы давно не видим никакой практической разницы. Как говаривал Коровьев из незабвенного романа Михаила Афанасьевича: «Что такое официальное лицо или неофициальное? Всё это зависит от того, с какой точки зрения смотреть на предмет...» Вот именно. В данном случае, с какой стороны на предмет ни смотри, он остается тем местом, в котором я не только работаю, но и, можно сказать, живу. И уже, как мне кажется, останусь здесь до смерти. Как и большинство наших. Живые Приказ не бросают, но Приказ заботится о своих стариках и хоронит своих мертвецов. Хотя бывают исключения. Но где их не бывает?
Приказ работает круглосуточно и без выходных. Не помню случая, чтобы я не застал здесь хоть кого-то в любое время года и суток. Да и никто не помнит. Говорят, даже осенью 1812 года, когда Бонапарт занял Первопрестольную и на улицах вовсю хозяйничали французы и мародёры, в Приказе оставалась пара дежурных. Впрочем, сей факт зафиксирован в наших внутренних документах и сомнению не подлежит. И не только этот.
На самом деле я, конечно, мог по прибытии отправиться домой, сославшись сам для себя на безмерную усталость и поздний час. Но у нас так не было принято. Вернулся – покажись. А уж потом езжай к себе, отсыпайся, приходи в себя (буде в этом имеется необходимость), составляй доклад-отчёт, беседуй с аналитиками, стучись к начальству и вообще делай всё, что положено делать Стражнику в своём родном, изначальном мире.