– Не знаю, – лаконично ответил Черт и увеличил скорость, благо правила разрешали. – Мы в Мюнхене что-то забыли?
"В Мюнхене… "
– Не знаю, – уже произнося эти простые слова, она поняла, что слово в слово повторила ответ Черта. – Я знаю только, что сегодня вечером мы должны быть в Мюнхене, а зачем и почему, не знаю.
– Опять? – озабоченно спросила Пика, по своему характеру боявшаяся всего нового и неожиданного.
– Да, – коротко ответила Лиса и, протянув руку, тронула за плечо Алекса. – Алекс, не в службу, а в дружбу, погляди там, что с этим дядькой в Тель-Авиве?
Алекс оглянулся и удивленно на нее посмотрел, но ничего не сказал, а взгляд его вопрошающий Лиса решительно проигнорировала.
"Пусть думает, что хочет, только бы дело делал!"
– Посмотришь? – попросила она, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу дурацкий смех, буквально распиравший легкие. – Очень надо.
– Посмотрю, – покорно согласился Алекс и отвернулся.
– Час времени у меня есть? – спросил он Черта.
– Два, – коротко ответил тот, не поворачиваясь. – Два. Через два часа привал и обед.
Темно, холодно… Постыло? Великолепное слово!
"Так жить нельзя. Кто сказал?"
Кто-то сказал. По-другому поводу, разумеется, но сказал хорошо, и, если подумать, то с ним, это сказавшим, следует согласиться: да, вы правы, товарищ, так жить нельзя. Однако теперь, видимо, придется. И так тоже, если уж приспичило жить.
"Зачем, спрашивается?"
Зачем? Хороший вопрос. Слово хорошее, вопрос хороший, а жизнь плохая, постылая.
"Но ведь не умер!"
Тоже правда. Не хотел бы жить, мог умереть. Никто силой не держал. Сам решил. Сам. А теперь что?
Он попробовал себя ощутить, но это оказалось сложнее, чем "увидеть" мир вокруг себя. Больничная палата… кровать…
"Койка", – поправил он себя.
Разумеется это была больничная койка. Шесть коек, одна его собственная.
Он поднялся к потолку и посмотрел на себя сверху.
"Ужас!"
Не то слово! И так-то никогда красавцем не был, но то, что лежало сейчас на больничной койке и человеком назвать было сложно.
"Существо… И оно того стоило?"
Трудно сказать.
Он огляделся вокруг, но ничего интересного не нашел и, немного поразмыслив над тем, что теперь предстояло сделать, вернулся в свои бренные останки.
Судя по всему, зов пришел откуда-то со стороны Мюнхена. Тихий зов, едва слышный, но родная кровь не шепчет, а кричит, и Ольга, не раздумывая, поехала в Мюнхен. Машина у нее, правда, оказалась старенькая и "летать" не умела, вернее уже не могла, но движок тянул, колеса крутились, и, в любом случае, это было лучше, чем тащиться на поезде или в автобусе. Вот только одного она не учла – впрочем, Ольга об этом заранее и не знала – что уже через час ей зверски захочется есть.