– Спасибо, мистер Спенсер. Я… я действительно вас не подведу. – Элиза быстро поклонилась и вышла из кабинета.
Пол минут пять сидел неподвижно, уставившись на то место на ковре, где стояла Элиза. Малютка Элиза. Спенсеру стало немного не по себе. После окончания войны он уже взлетел достаточно высоко, чтобы оказаться способным облагодетельствовать тех, кто был к нему добр в свое время. Почему он не попытался связаться с Уиверами? Стив Уивер сделал для него больше, чем кто-либо в целом свете. А он… Отплатил тем, что принял его дочь приказчицей в свой процветающий магазин. Ее, бывшую наследницей семейного дела, принятую в лучшем обществе. Элиза, облаченная в униформу. Элиза, терпеливо сносящая роль манекена. Но что еще он мог сделать, не преступая правил приличия? Предложить денег? Что? Никаких вариантов Пол не видел. Она искала работу. Она ее получила. Нужно сказать Будену, чтобы тот ни в коем случае не принимал никаких решений насчет Элизы, не уведомив его. Пол поморщился, представив, как на это отреагирует Стенли. Да как ему будет угодно! Уиверы помогли ему – он поможет Уиверам. Элизе Уивер.
Закрыв за собой дверь кабинета Пола, Элиза приняла решение: не сдаваться. Как бы ни было трудно – не сдаваться. И… Оправдать его надежды.
С этого дня Элиза храбро переносила беспомощность и одиночество, с улыбкой и без малейшего ропота исполняя свой долг. Сначала ей пришлось преодолевать страшную усталость от тяжелой физической работы. Охапки одежды до такой степени утомляли ей руки, что первое время она по ночам вскрикивала, плечи ломило, все тело было совершенно разбито. Но хуже всего приходилось ногам. У Элизы были одни-единственные туфли, которые раньше всегда казались ей очень удобными. Как оказалось, удобство – понятие относительное. То, что подходит для хозяйки магазина в Смолвиле, абсолютно не годится приказчице в Бостоне. Каждый шов на туфлях стал личным врагом Элизы. Шнурки – пыточным инструментом. Мэри, Ванесса и другие приказчицы носили мягкие тряпочные туфли без задника, у Элизы же абсолютно не было средств на такую покупку. Может быть, с первой зарплаты, но и то вряд ли. Ведь нужно прежде всего заботиться о сестрах, оплачивать их пансион. Но если откладывать деньги… Элиза так рассчитывала на проценты с продаж, только весь отдел готового платья словно сговорился не позволять девушке продавать. Мэри и Ванесса перехватывали покупательниц, не соблюдали очередность, а миссис Хадсен молча попустительствовала несправедливости. Упорная решимость быть мужественной и выстоять во что бы то ни стало поддерживала Элизу в те моменты, когда она готова была упасть, и девушка улыбалась и стояла прямо, невзирая на усталость и боль. Глухая ненависть сотрудниц мучила ее. Девицы, вначале всего лишь ехидные и нахальные, превратились в жестоких мучительниц, способных на самые гнусные и отвратительные выдумки. Они ненавидели Элизу за прекрасные манеры, за сдержанную гордость, за неброскую элегантность – за все то, что отличало ее от них. Инстинктивно и истово они пылали злобой к той, что была выше их и по происхождению, и по воспитанию, но оказалась волею судьбы отданной им на растерзание.