Метлолёт заложил такой резкий вираж, что Ерофей испуганно ухватился за плечи Ангела, сидевшего впереди. Но посадка прошла благополучно, метла не катилась по полю, как обычный самолет, а плавно спланировала и встала, как вкопанная, мягко коснувшись тверди разлохмаченным хвостом. Они слезли с метлы, разминая затекшие ноги. Ерофей с любопытством огляделся вокруг. Оказалось, что метлолёт сделал посадку на платформе, похожей на те, что устраивают возле железной дороги с самым незатейливым названием, вроде "Ост. 5 км". На платформе стояла убогая будочка с покосившейся скамейкой.
- Ой, какой красавчик, ой, какой упокойничек молоденький, - вдруг певуче кто-то сказал за спиной.
Ерофей оглянулся и увидел женщину, худую, плоскогрудую, в обтрёпанном, видимо, давно не стираном платье, в стоптанных туфлях. В руках она держала метлу, явно предназначенную для дворницкой работы, которую когда-то связали из длинных стеблей полыни, и хотя сейчас метла была растрёпана до невозможности, от неё до сих пор тянуло слабым полынным запахом. Женщина подошла поближе, и от неё пахнуло винным перегаром.
- У! Опять Никшна дребалызнула. И где только достаёт чёртово зелье? - недовольно пробурчал румянощёкий и упитанный старичок в строгом чёрном костюме-тройке и новых туфлях на тонкой подошве. Он степенно прохаживался по платформе, заложив руки за спину, и всматривался во всё острым, цепким взглядом.
- А твоё какое дело? - подбоченилась женщина. - Сгинь с глаз моих, а то как тресну по башке! - и взмахнула воинственно метлой.
Старичок тут же сгинул неизвестно куда, словно растворился.
- Куда это он? - поинтересовался Ерофей у Ангела.
- Докладывать Всевышнему, что Никшна выпивши. У нас ведь сухой закон, объявлена жестокая война Зелёному Змию. Змия-то мы пока не победили, а вот Эдемские виноградники особливо ретивые ангелы-столоначальники повырубили. Вот и готовят сатанинское зелье из дурман-травы, что из Тихгора доставляют.
- А как же Никшна в Соврай попала? - осведомился Ерофей. - Она вроде как пьющая женщина, значит, грешница.
- Эх, телом грешна и духом слаба, а душой - праведна. И она была пригожа, звали её Мария Никитишна, да судьба вот повернулась к ней таким чёрным боком, что не стерпела душа, затосковала, вином стала утешаться.
- Ну, а Всевышний ваш куда глядел? Подправил бы её судьбу.
- Всевышний всемогущ. Однако много вреда люди сами себе приносят. У Никшны любовь была необыкновенная, да предмет её любви - подлец и обманщик. Я его, кстати, видел где-то в Тихгоре. Дочушку, дитятко её малое, отцом непризнанное, Бог как дал, так и взял. Вот Мария Никитишна и запивала горькое горе горьким зельем, тут и стали её звать кто как, а чаще - Никшна. Легко и просто. К нам попала так: зимней порой в парке спать на скамье улеглась, вот и отправили сюда, в чем была. Так что Всевышний ни при чём, подлость и равнодушие людское сделали её такой.