Встав на колени на дне фургона, она разглядывала двигавшихся по проселку людей.
— Поворачивайте обратно! Скорее, нас увидят!
— Дивчинко, то же ж…
— Поворачивайте!
Боровой повернул лошадей. Когда неизвестные люди скрылись из глаз, он проговорил, ни к кому не обращаясь:
— Здается мени, що то…
— Мало ли, что вам “здается!” — перебила его Галина. — А если нет? Попадись таким в руки!..
Боровой, подумав, слегка развел руки, как бы говоря: “Так-то оно, конечно, так…”
Посоветовавшись, решили ночевать в степи, а утром выяснить, что за людей они видели. Боровой ворчал:
— Упреждав же… Ночуй теперь у степу. Наче вовк…
Они свернули с проселочной дороги в неглубокий ярок.
Боровой распряг и стреножил лошадей. Галина достала узелок с едой.
— Огонь запалить? — спросил Боровой.
— Не надо, еще заметят. Зачем тогда в степи оставались?
— Мени що, то для вас, молодых…
— О нас не пекитесь, не ваша забота.
Поужинав, улеглись спать. Галина в фургоне, Боровой устроился под фургоном на мягкой войлочной попонке. Алексей лег в стороне, подстелив охапку сена. Ночь наступила сразу, словно обрушилась на землю. Вспыхнули звезды, колеблясь в вышине, точно подвешенные на нитках. В теплом воздухе загустели запахи чебреца и полыни.
Алексей долго лежал без сна. Из мрака наплывал неумолчный тревожащий шорох ковыля. Потом со стороны фургона донесся какой-то металлический лязг. Алексей прислушался. Галина возилась с “Ундервудом”, должно быть, передвигала его в изголовье. Послышался стук — что-то хрустнуло и осыпалось.
“Конец машинке!” — с удовлетворением подумал Алексей.
Видимо, дорожная тряска и этот последний толчок довершили начатое им, но теперь вся ответственность падала на Галину.
— Дядька Боровой… — тихонько позвала Галина.
Боровой мерно похрапывал под фургоном.
Галина легла, поворочалась с минуту и затихла.
Утром Боровой пешком отправился в деревню. Через час он вернулся.
— Так и е: Нечипоренко, — сообщил он. — Я его ще вчера признав, зря тильки в степу мучались.
— Тоже мученик! — презрительно сказала Галина. — Спали, как сурок. Самого-то видели?
— А як же! Веди, говорить, ее швыдче! И так про вас уважительно казав: ясочка! — Боровой состроил на лице умильную гримасу. Глазки его хитро поблескивали.
У Галины лицо и шея пошли красными пятнами.
— Придержите язык! — неожиданно визгливым голосом выкрикнула она. — Извольте не забываться! Приберегите ваши шутки еще для кого-нибудь, мне они не по вкусу.
Алексей усмехнулся про себя и подумал: “Ишь, как ее проняло, дворяночку!..”
Виновато моргая, Боровой разобрал вожжи, и они поехали.