— Это великодушно с твоей стороны... А вот интересно...
— Что?
— Как ты думаешь, твоя мать была бы так же великодушна по отношению к тебе? Приняла бы любой твой выбор?
Вопрос был дурацкий, тем не менее мой голос дрогнул, когда я задавал его. Как глупо думать, что кто-то может одобрить меня в качестве подходящей партии для своей дочери! Как глупо допускать мысль о том, что Белла может выбрать меня…
— Д-думаю, что да... — Она запнулась под моим испытующим взором. Опять эта странная реакция... Страх?.. Или влечение?
— Но она всё-таки мать. Так что с нею может быть и по-другому, — добавила Белла.
Я криво усмехнулся.
— Значит, никого слишком жуткого.
Она усмехнулась в ответ: — Смотря кого считать жутким. Того, у кого пирсинг по всему лицу и татуировки по всему телу?
— Ну, это, конечно, полная жуть. — Ах, как страшно: татуировки и пирсинг! Детские забавы.
— Ты так думаешь?
Вот вечно она задаёт неправильные вопросы! Или, наоборот, правильные вопросы. Во всяком случае, на некоторые из них я ни за что не хотел бы отвечать.
— Как ты считаешь, я могу быть жутким? — спросил я, пытаясь выдавить из себя подобие улыбки.
Она основательно подумала, прежде чем ответить.
— Хмм… Я думаю, что ты мог бы, если бы захотел, — наконец, очень серьёзно сказала она.
Я тоже был серьёзен. — А сейчас ты меня боишься?
Она ответила, не задумавшись ни на секунду: — Нет.
Вот теперь у меня получилось улыбнуться. Она, я думаю, не лгала, но и всей правды не говорила. Во всяком случае, она не была напугана до такой степени, чтобы сбежать. Интересно, что бы она почувствовала, если бы я открыл ей, что она разговаривает с вампиром? Я внутренне поёжился, представив её реакцию.
— Может, теперь ты расскажешь о своей семье? Твоя история, должно быть, куда интереснее, чем моя.
По крайней мере, куда страшнее.
— А что бы тебе хотелось узнать? — насторожился я.
— Каллены усыновили тебя?
— Да.
Она поколебалась, но потом всё же тихо спросила: — Что случилось с твоими родителями?
Ответить на этот вопрос было нетрудно, мне даже не пришлось лгать ей. — Они уже очень давно умерли.
— Извини, — тихонько проговорила она, явно переживая, что сделала мне больно.
Она переживала за меня.
— Я даже и не помню их как следует, — успокоил я её. — Карлайл и Эсме — единственные родители, которых я знаю.
— И ты их очень любишь, — заключила она.
Я улыбнулся. — Да. Они самые лучшие в мире.
— Тебе здорово повезло.
— Это точно. — Хотя бы тут мне действительно повезло.
— А твои братья и сестры?
Если я позволю ей копаться в подробностях, придётся начать лгать. Я взглянул на часы и приуныл, что наше с ней время подошло к концу.