А она, похоже, и не догадывалась...
— Знаешь, ты, наверно, не способна ясно увидеть себя со стороны, — заговорил я. — Да, признаю, насчёт "всякой гадости" ты, конечно, попала в яблочко. — Я невесело рассмеялся. Само собой, ничего смешного в преследующем её злом роке я не усматривал. А что касается неуклюжести, то она действительно была комичной. Лично у меня она вызывала лишь чувство умиления.
Если я просто скажу, что она прекрасна, как внутри, так и снаружи, — поверит она или нет? Скорее, не поверит. Наверняка, её больше убедит, если я просто приведу одно чисто практическое пояснение:
— Но если бы ты только слышала, что о тебе думал абсолютно каждый парень в твой первый день в этой школе!
Ах, какие надежда, трепет и желание были в их мыслях! И как быстро они превратились в неисполнимые фантазии! Неисполнимые, потому что она не хотела никого из этих парней.
Я был единственным, кому она сказала "да".
Каким, должно быть, довольным собой я сейчас выглядел!
На её лице появилось удивлённо-недоверчивое выражение.
— Что-то мне в это верится с трудом, — проворчала она.
— Ты совершенно необыкновенна! Хоть один раз можешь мне поверить?
Одно только её существование было достаточным оправданием для сотворения всего этого мира.
Я видел, что Белла не привыкла к комплиментам. Ещё одна вещь, к которой ей придётся привыкать.
Она вспыхнула и переменила тему.
— Но ведь я не пытаюсь с тобой распрощаться.
— Ну как же ты не понимаешь? Это и доказывает мою правоту. Мои чувства сильнее, потому что если я смогу распрощаться...
Да когда же я справлюсь со своим эгоизмом и начну поступать правильно? В отчаянии я затряс головой. Мне нужно найти силы. Она заслуживает жизни, а не того, что пророчит ей Элис.
— Если расставание — единственно правильный выход из положения… — А разве есть другой? Глупый ангел был лишь моей фантазией. Белле не место рядом со мной. — ...то я готов страдать, лишь бы не причинить вреда тебе, лишь бы ты была в безопасности.
Да будет так. Теперь она знает всю правду.
Её взгляд пылал гневом. Мои слова почему-то рассердили её.
— А ты не думаешь, что и я поступила бы точно так же? — гневно спросила она.
Столько гнева — и столько мягкости и хрупкости. Она никогда и никому не смогла бы нанести рану.
— Так ведь тебе никогда и не пришлось бы делать подобный выбор, — возразил я, и снова осознание огромной разницы между нами пронзило болью всё моё существо.
Теперь она смотрела на меня не с гневом, а с тревогой; на переносице пролегла знакомая морщинка.
Должно быть, в этой вселенной что-то ужасно неправильно, если кто-то такой хороший и такой уязвимый не заслужил настоящего ангела-хранителя, оберегающего её от бед и тревог.