— Я сегодня выпустил всех подозреваемых… — Он обвел нас налитыми кровью глазами. — Один из них заявил: 'Наш город ждут большие испытания. Мы все умрем! Хотел его застрелить, но рука не поднялась.
Ого! Что-то раньше я не наблюдал в нем признаков сентиментальности.
Лука вовремя подсуетился с бутылкой и стаканами. Мы чокнулись. Водка была хороша — холодная, с привкусов спирта и черного хлеба. Как раз то, что требуется для души в тропическом климате.
Я хотел спросить Пионова о Курдюмове. Правда ли, что он все знает? А если правда, то откуда?
— А я только что убил человека, — в унисон Пионову поддакнул Лука.
Но его никто не услышал.
— Они думают, что нас возьмут! — сказал Пионов, почему-то оглядываясь себе за плечо. — А вот! — он сунут мне под нос дулю, величиной с приличную еловую шишку.
— А я только что убил человека, — снова сказал Лука, и на этот раз на глазах у него навернулись слезы.
— Бывает, — мимоходом заметил Пионов. — Главное, что нас не возьмут!
— Конечно, не возьмут, — обиделся Лука, откусывая огурец. — Зачем нас брать, мы сами сдадимся!
Пионов опустил взгляд в свой стакан. Его скулы окаменели. Но Лука или ничего не заметил, или специально нарывался.
— Мы сами все просрали! И страну, и планету. Доверились кучке негодяев, вот они за нас и крутят. А я убил человека! Правда, у меня руки давно чесались.
— Ага… — хитро соглашался Пионов. — Ага… — он заводился, как английский бульдог.
Я выковыривал из банки нежнейшую буженину. Шел обычный земной треп, к которому я давно привык. Мне ли не знать, чего хотят люди. Один Леха чего стоил. А желания у него были самые необузданные. И вдруг я понял, чего мне его не хватает — не с кем перекинуться парой ничего незначащих фраз, ведь с Лукой надо было всегда держать ухо востро, а Бык вообще ни к чему, кроме сыска, не был пригоден. Мне стало грустно.
— Вот, что… — прервал Пионов Луку, — Хватит болтать. Смирно! Руки по швам! (Я действительно едва не подскочил) Пойдете в ополчение! Ты будешь моим адъютантом, — он указал на Луку грязным пальцем, — а ты — начальником штаба. Нет, наоборот…
— Я служить не пойду! — заявил Лука, с хрустом закусывая малосольным огурцом.
— Что значит, не пойду?! — после паузы удивился Пионов. — Все пойдут, и ты пойдешь!
— Я свое родине отдал!
— Когда это? — удивился Пионов, почесывая грудь, на которой был размазан томатный сок.
— Когда надо, тогда и отдал! — отрезал Лука.
— Погоди! Ты ж только на год старше меня?! — удивился, замерев, Пионов. — А выделываешься?
— А я что этого хотел?! — воскликнул Лука.
Логика Луки озадачила Пионова. Я впервые видел, как он задумался.