— Послушайте, — сказал я, — вы можете проверить у бармена. Мы сидели в 'Юране'. Я даже имени ее не знаю. Она напилась. Мне пришлось отвезти ее в гостиницу…
Но они уже пили мое пиво. Расхаживали по вестибюлю и рассуждали:
— Проверь, она была изнасилована?
Или:
— Как он ее ударил?
Или:
— Пятерка против твоей десятки, что она наркоманка.
— Похоже, это сделал этот человек.
И смотрели на меня, как на зверя.
— Рубль за то, что мы найдем нож в мусорном баке или в унитазе. Ха-ха-ха…
— Запиши для истории!
— Не забуду!..
— На твой сраный рубль даже не напьешься…
— Как хочешь…
Портье из-за стойки подал голос:
— Это он! Я сам видел…
— Что ты видел? — подскочил Акиндин.
Глаза его ретиво блестели стальным цветом, а поры на нездоровом лице источали жар.
— Он носился по коридору с этой кроватью…
— Фу-у-у… — выдохнул Акиндин. — А, может, это ты, Теодор Кашинский? Вернулся к старым делишкам?
Портье испуганно замолчал, и я вспомнил. Этот человек рассылал на Марсе бомбы, убил много людей, отсидел приличный срок, а потом был сослан на Землю. По моему мнению, у нас слишком либеральные законы, потому что такие люди не имеют права на жизнь. Но дело в том, что он был последним архаичным террористом, и его приберегли как фетиш.
Потом вышел эксперт и сказал:
— Судя по углу раны, действовал левша. Наркотиков не употребляла… Просто пьяна… Следов изнасилования нет.
— Ты снял отпечатки с бутылок?
— Да, снял, — ответил эксперт. — Но ножа нет.
— Может, спросить у подозреваемого?
Тогда Пионов снова взялся за меня.
— Дыхни! Что вы пили?
— Я же сказал. Я — пиво, она — абсент.
— У нее был стресс? — спросил Акиндин.
— Понятия не имею, — ответил я. — Она не исповедовалась.
— Однако, — сказал Акиндин, — всякая вина виновата, — и с вопросительным видом уставился на Пионова, словно его начальник, руководствуясь подобными выводами, должен был повернуть следствие в нужное русло.
Потом я понял, что Пионов давно привык к глупым шуткам Акиндина, потому что они оба учились в одном университете и даже стажировались в одной полицейской академии. Но об этом я узнал гораздо позже, когда Акиндин нашел меня и предложил стать хлыстом — небескорыстно, конечно. Теперь же я безуспешно пытался справиться с наручниками.
— Человек постучал в дверь, а когда я открыл, он ударил меня по голове, — сказал я им, и они рассмеялись, словно услышали глупость.
Потом передо мной присела Люся и внимательно посмотрела на мое лицо.
— Он был в перчатках… — сказал я ей и проклял свою привычку пить по вечерам пиво. Лаврова сегодня была бы как нельзя кстати, пусть с ней и надо было заниматься любовью по первому требованию. Зато мы прекрасно ладили. Господи, ну почему я не пошел домой?! Почему?!