— Можно понять товарища Сталина, его стремление как можно ощутимей нанести урон столице фашистской Германии, — не спеша заговорил он. — А для этого, естественно, следует применять при бомбардировке авиабомбы крупного калибра. И я за это! И вы, как нарком, и командующий морской авиацией генерал Жаворонков. Но возможностей нет, надлежащих условий. С тысячекилограммовой авиабомбой на внешней подвеске наши бомбардировщики не дотянут до Берлина. Опасаюсь, они с грунтовой взлетной полосы даже не поднимутся в воздух.
— Все это мной уже было доложено Верховному!
— Попробуйте доложить еще раз. Убедить товарища Сталина. Настаивайте на своем. Или…
Кузнецов насторожился, спросил:
— Что вы имеете в виду?
— Принять слова товарища Сталина к исполнению и отдать приказ генерал-лейтенанту авиации Жаворонкову брать на Берлин только авиабомбы крупного калибра! — высказался Алафузов.
— И погубить еще несколько десятков экипажей? — повысил голос обычно спокойный нарком. — Морских летчиков и так погибло слишком много. А война фактически еще только начинается. С кем мы намереваемся бить немцев на море?
Алафузов тяжко вздохнул:
— Тогда… тогда, Николай Герасимович, надо стоять на своем. Должен же вас понять товарищ Сталин!
— А если не поймет?
Алафузов не ответил, в недоумении развел руки в стороны. Да и что отвечать, что советовать наркому ВМФ, когда он все лучше знает сам. Конечно, тяжело ему будет объясняться в Ставке. И ведь не с кем-либо, а с самим товарищем Сталиным! Не хотел бы он сейчас быть на месте наркома.
Кузнецов собрал разбросанные на столе листы с расчетами «Операции Б» штаба ВВС и положил в папку. Обнадеживающе поглядел на явно расстроенного начальника оперативного управления Главного морского штаба, в раздумье произнес:
— Есть еще у меня надежда на авиационных специалистов, хоть и небольшая. Верховный обещал посоветоваться с ними…
— Надежда на авиаспециалистов? — сухо засмеялся Алафузов и даже привстал со стула. — Да что вы, Николай Герасимович? Авиаспециалисты скажут то, что нужно товарищу Сталину,
— Вы так думаете?
— Уверен!..
В Ставку нарком ВМФ был вызван на следующий же день. Кузнецов решил стоять на своем, к какому бы решению не пришли консультанты-специалисты. Расчеты штаба военно-воздушных сил флота и оперативного управления Главного морского штаба уже подтвердились практикой четырех налетов на Берлин, с этим нельзя не считаться,
В кабинете Верховного Главнокомандующего находился начальник Главной инспекции Наркомата авиационной промышленности и руководитель летно-испытательной службы авиационной промышленности известный на всю страну летчик-испытатель Герой Советского Союза Владимир Константинович Коккинаки. Кузнецов был с ним хорошо знаком. В конце июля 1938 года после успешного завершения беспосадочного перелета из Москвы на Дальний Восток он, как командующий Тихоокеанским флотом, принимал у себя во Владивостоке летчика Коккинаки и штурмана Бряндинского. Вот, оказывается, с каким специалистом советовался Верховный! Лучшего, пожалуй, во всей авиации не найти. Никто так не мог «выжимать» все возможное из ДБ-3, как летчик Коккинаки. Ему принадлежат несколько мировых рекордов по дальности полета и в поднятии тяжестей на высоту на этом типе самолета. Кузнецов запомнил, как в Тушине, на авиационном празднике, Владимир Константинович смело сделал на тяжелом самолете «мертвую петлю».