- Господа казаки, прошу внимания! Сегодня мы собрали вас, чтобы представить вам высокого гостя. Любо вам, казаки?
- Любо! Любо! Любо! - заорали сотни глоток внизу.
А к микрофону уже вышагивал успевший переодеться в черкеску Манхэттен со спортивной сумкой через плечо, надетой к тому же на манер почтальона.
- Я рад представить вам, господа, - продолжил полковник, - казачьего атамана, правнука знаменитого атамана Платова - встречайте!
Он приложил правую руку к сердцу, слегка наклонив голову.
- Слава! Слава! Слава! - трижды проорали казаки, сотрясая стены.
В висящей над залом люстре жалобно задребезжали стекляшки-сосульки.
- Слово батьке атаману Платову! - заорал кто-то с задних рядов, как только чуть смолкли овации.
Полковник попытался что-то сказать, но его заглушил рев голосов из зала:
- Сло-во бать-ке! Сло-во! Бать-ке! - ревел и скандировал весь зал, отчаянно хлопая в железные ладони и топча ножищами.
Полковник развел руками и чуть не за шкирку подтащил упирающегося Манхэттена к микрофонам. Он усадил Алика в кресло, железной дланью наклонив к микрофону так, что бедный Манхэттен едва не проглотил его.
- Аггшхуггххыы! - заурчал он, выплевывая микрофон.
Зал на мгновение притих и тут же ответил восторженным ревом и громом аплодисментов.
Манхэттен, собираясь с мыслями, терпеливо дождался паузы и заговорил в микрофон:
- Господа казаки! Я вот что думаю. А какого ляха наши атаманы, которые господа, на машинах ездят? А?!
Зал, только ещё не врубившись, куда клонит заезжий "батька", восторженно заревел, как видно у него, у зала, были претензии к атаманам, которые на машинах ездят.
- Вот я и предлагаю, господа казаки, чтобы все атаманы, как воины великого казачьего войска, ездили только на этих, как их, на коб... На конях! Во! Правильно я говорю?!
Зал вскочил на ноги, затопал, засвистел, зааплодировал, бешено выкрикивая:
- Любо! Любо! Любо! Батьке атаману Платову - Слава! слава! Слава! Уррра!!!
А вошедший в раж Манхэттен уже махал на вошедших в раж казаков, призывая их к порядку, он желал говорить, глаза его горели, ноздри раздувались от нетерпения. Слова переполняли его.
И он произнес эти слова. Он призывал казаков объединиться и создать свою автономную республику, уравнять всех казаков в правах, отобрать все у богатых и отдать бедным.
Словом, под громкие овации зала он прочел с трибуны краткий курс ВКП/б/, доказывая на деле, что идеалы большевизма в душах наших современников неистребимы. Все искренне желали только одного: все, сейчас, и, хотелось бы, побольше.
Словом, Манхэттен бросил в толпу старый, как мир, клич, смысл которого выражали ещё на баррикадах: хочешь жить хорошо, отними у того, у кого много. Куда как проще.