— Открывай! — приказал Князь.
— Это трудно: тут все заклеено, — заканючил Верестаев.
— А ты легких путей в жизни не ищи, полковник. Открывай.
Тот взобрался на широкий подоконник, с трудом открыл раму.
— Иди.
— Куда?
— А вот за окном довольно широкий навес. По нему и иди, — посоветовал Князь, привинчивая к «Узи» глушитель.
Полковник, ежась и кособочась, сделал первый шаг.
— Нет, боюсь, — заверещал он.
— Я тебе помогу, — Князь дал короткую очередь так, что пули легли возле самых ног полковника.
— Ты что, с ума сошел? Ты же убьешь меня? — заорал благим матом полковник.
— Ну и что? Даже если такое случится, страна не так уж много потеряет.
— Но ты не можешь, — удивленно орал полковник.
— Я многое могу, даже больше, чем сам о себе знаю, — холодно ответил Князь и дал еще одну очередь, пули опять легли возле ног Верестаева. Он покачнулся, ухватился руками за водосточную трубу и замер, боясь смотреть вниз, не имея сил двигаться дальше, не решаясь вернуться назад.
От второй очереди что-то наверху, на крыше этого блока высотки или на проволочном навесе над семнадцатым этажом, сдвинулось. И большая шапка слежавшегося снега с кусками колотого, но не сброшенного вовремя льда поползла вниз, производя неприятный шорох, который, конечно же, привлек внимание полковника. Он ухватился еще крепче за проржавевшую водосточную трубу и поднял вверх лысую голову с забинтованным лбом, «украшенным» вытравленным словом «петух».
Князь дал еще одну-последнюю-короткую очередь из пяти пулек так, чтобы они легли у самых ног полковника.
Тот, почувствовав ударную волну, в страхе глянул под ноги.
Тем временем снежная шапка достигла шестнадцатого этажа и, словно точно рассчитав свой полет, «приземлилась» как раз на толстой и раскрасневшейся на холоде шее полковника.
Полковник и так-то с трудом удерживался на скользком кирпичном бордюре, опоясывавшем этаж чуть ниже окон.
Неожиданный удар сверху заставил его на секунды потерять равновесие, выпустить из рук спасительную водосточную трубу, глянуть вниз.
Ноги его заскользили, и он упал на кирпичный бордюр толстой задницей. Однако это были две трудносовместимые поверхности: бордюрчик был всего сантиметров двадцать, а задница у полковника была одной из самых больших в полку, за что он даже получил кличку "Лева Задов", хотя его и звали Олег Павлович. Словом, задница не вынесла резкого соприкосновения с оледенелой и твердой поверхностью бордюра, скользнула по нему и увлекла тело полковника вниз, на мостовую.
— Надеюсь, ему было страшно. Я ведь обещал попугать, — усмехнулся Князь.