Штейнер, однако, не у дел не остался. Его имя было известно лично Гитлеру, и фюрер знал, как хладнокровного, упорного и жесткого командира. Поэтому 25 марта Штейнер получил приказ объединить под своим командованием ряд частей и сформировать армейскую группу «Штейнер» (Armeegruppe Steiner).[45]
К полудню 21 апреля 1945 года советские войска, прорвавшиеся через Зеелов, настолько приблизились к Берлину, что артиллерийские снаряды начали рваться уже на улицах города. Войскам Жукова удалось прорвать оборону у Врицена и подойти вплотную к Ораниенбургу. Под угрозой окружения оказалась армия генерала танковых войск Хассо фон Мантейфеля. Для того чтобы не допустить этого, «гений обороны» генерал-полковник Хейнрици (в тот момент – командующий группой армий «Висла») бросил в бой размещавшуюся в 40 километрах от Берлина группировку Штейнера.
В тот же день на совещании в бункере фюрера Адольф Гитлер обсудил с генералами сложившуюся ситуацию. Особенно тяжелое положение наблюдалось к северу от Берлина. Потерявшие чувство реальности Гитлер и исполняющий обязанности начальника Генштаба сухопутных войск генерал пехоты Ганс Кребс пришли к довольно странному выводу, что глубокий прорыв советских войск создает прекрасную возможность для контрнаступления. Проведение этой операции было решено возложить как раз на армейскую группу Штейнера. Кроме находившихся в его распоряжении эсэсовских частей Гитлер приказал подчинить генералу войск СС еще остававшиеся в районе Мекленбурга войска: наскоро сколоченные формирования из необученных призывников, противотанковые части, вспомогательные подразделения люфтваффе, морскую пехоту. Ему отдали все, что было – даже специальную боевую группу Главного управления имперской безопасности. Однако «армия Штейнера» была лишь скроенным на скорую руку соединением из нескольких десятков тысяч человек – основу ее составляли остатки разгромленных дивизий, эвакуированных морским путем из Данцига и Штеттина.
В 17 часов 50 минут Штейнер получил приказ Гитлера о наступлении из Эберсвальде. «От успеха Вашего поручения зависит судьба германской столицы», – говорилось в заключении. Но Штейнер уже не верил фюреру и не разделял его идеи, что проигравший войну немецкий народ должен исчезнуть с лица земли. Продлевать агонию ценой жизни своих солдат Штейнер не собирался. Уже после войны – 24 февраля 1948 года – Штейнер сказал американскому следователю: «У меня не было ничего, с чем можно было бы наступать. Три дивизии резерва, находившиеся в Шорфхайде и подчиненные мне, по приказу командования вермахта были приданы находившейся в отчаянном положении 2-й армии и перемолоты в безнадежной попытке остановить несущуюся на запад русскую лавину. Две дивизии, обещанные группой армий «Висла», вообще не появились. На неопытные, только что сформированные части я не мог положиться. Я не хотел терять солдат в предприятии, с самого начала ставшем гибельным и ошибочным. План наступления основывался на фактах, которых больше не существовало и которые оставались только в фантазиях Имперской канцелярии».