Дэлглиш тогда сказал ему:
— Отсутствие мотива — самое слабое место в этом деле. И я согласен, что у нас нет ни единого судебно-медицинского доказательства, никаких прямых улик. Но Элис Мэар соответствует абсолютно всем критериям. Она знала, как убивает Свистун; знала, где будет Робартс вскоре после девяти; знала, где найти эти кроссовки, и рост у нее такой, что она вполне могла бы спокойно в них ходить; у нее была возможность забросить их в бункер по дороге из Скаддерс-коттеджа. Но есть и еще что-то, правда ведь? Я думаю, это преступление было совершено кем-то, кто, совершая убийство, не знал, что Свистун умер, и узнал об этом только потом.
— Это оригинально, мистер Дэлглиш, — сказал Рикардс.
Дэлглишу очень хотелось возразить, что это не оригинально, а всего лишь логично. Рикардс счел бы себя обязанным снова допросить Элис Мэар, но ничего не добился бы. И ведь не он, Дэлглиш, вел это расследование. Через два дня он возвращается в Лондон. Если этим, из МИ-5, нужно делать еще какую-то грязную работу, придется им самим пачкать руки. Он и так уже влез во все это гораздо глубже, чем того требовала строгая необходимость и чем ему самому это представлялось приемлемым. Он сказал себе, что было бы нечестно винить Рикардса или убийцу в том, что большинство проблем, ради решения которых он сбежал на мыс, так и остались неразрешенными.
Неожиданный всплеск зависти вызвал легкий приступ отвращения к себе, только усилившегося от того, что Адам обнаружил, что забыл книгу, которую читал, — биографию Льва Толстого, написанную А. Н. Уилсоном, — в комнате на самом верху мельничной башни. Книга давала ему то удовлетворение и даже успокоение, в котором сейчас он особенно нуждался. Закрыв дверь поплотнее, чтобы в дом не ворвался ветер, он с некоторым трудом обогнул угол башни, зажег свет и взобрался по перекладинам лестницы на верхний этаж. Ветер снаружи завывал и охал, как стая обезумевших демонов, но здесь, в этой маленькой келье под куполом крыши, было необычайно тихо. Эта башня простояла здесь полтора века. Выдержала и более страшные вихри. Подчинившись порыву, он раскрыл глядящее на восток окно и позволил ветру ворваться в комнату со всей своей неудержимой очищающей силой. И в этот самый момент он увидел над оградой из дикого камня, что обрамляла дворик «Обители мученицы», светящееся кухонное окно. Это был вовсе не обычный свет. Адам пригляделся: свет вспыхнул, угас, вспыхнул снова, а затем разгорелся красно-рыжим огнем. Он уже не раз видел свет вроде этого и понял, что это такое. Пожар. Пожар в «Обители мученицы».