Моргнув, Рейвен посмотрела на него, а затем на пустой стакан на столе. А потом медленно тряхнула головой.
- Я не могу поверить, что ты способен на это. Я не помню, как пила, но неприятных ощущений теперь не испытываю. - Отвернувшись от него, она уставилась в загадочно-темный лес. Туман в лунном свете блестел и мерцал.
- Рейвен, - его рука ласкала заднюю часть ее шеи.
Она прислонилась к нему.
- Ты даже не представляешь, насколько ты уникален, не так ли? Вещи, которые ты можешь делать, превосходят все когда-либо виденное мною. Ты пугаешь меня, действительно пугаешь.
Михаил прислонился к столбу, неподдельное замешательство было написано на его лице.
- Это мой долг и мое право заботиться о тебе. Если тебе требуется целебный сон, то я должен обеспечить его. Если твоему телу нужно пить, почему я не должен помочь тебе? Почему это должно так тебя пугать?
- Ты действительно не понимаешь? - Она сосредоточилась на особенно захватывающем завитке тумана. - Здесь ты лидер. Вполне вероятно, что твои навыки намного превосходят мои. Я не думаю, что когда-либо смогу соответствовать твоей жизни. Я одиночка, а не первая леди.
- Да, у меня огромная ответственность. Мои люди рассчитывают на меня в том, чтобы наш бизнес шел гладко, в охоте на ассасинов, убивающих моих людей. Они даже рассчитывают, что я должен в одиночку выяснить, почему мы теряем так много детей в первый год их жизни. Во мне нет ничего особенного, Рейвен, за исключением того, что я владею правами на железо и моего добровольного желания взвалить на плечи всю эту ношу. Но у меня нет ничего своего, и никогда не было. Ты даешь мне причину продолжать жить. Ты мое сердце, моя душа, воздух, которым я дышу. Без тебя, у меня ничего нет, кроме темноты и пустоты. Только потому, что у меня есть власть, потому что я сильнее, не означает, что я не могу ощущать крайнее одиночество. Так холодно и ужасно существовать одному.
Рейвен прижала руку к животу. Михаил выглядел таким далеким, таким одиноким. Она ненавидела, когда он стоял вот так - молчаливо, прямо и гордо, ожидая, когда она разобьет его сердце. Ей следует успокоить его, и он это знал. Он читал в ее сознании, знал, что она не могла вынести этого одиночества в его глазах. Она прошла разделяющее их расстояние, ничего не сказав. А что она могла сказать? Она просто положила свою голову к нему на грудь над его сердцем и обвила руками за талию.
Михаил также обхватил ее своими руками. Он забрал ее жизнь без ее ведома. Она успокаивала его, заставляя чувствовать особенным человеком, великим в ее глазах, но, тем не менее, она не знала об его преступлениях. Она была связана с ним, не могла находиться вдали от него достаточно долго. Он не находил слов, чтобы объяснить ей все это, не рассказывая при этом про свою расу больше, чем мог позволить в целях безопасности. Она думала, что не может быть достойной его высокого положения. Она заставляла его чувствовать себя смущенным и пристыженным самим собой.