Совсем тихо не получилось. Прямо на перекрестке центральной заводской площадки и боковой аллеи стояли в засаде трое зомби. Среагировать на меня они не успели. Картечь в упор рвет мертвую плоть с той же легкостью, что и живую. Пять выстрелов и все. Вопрос закрыт окончательно. Пусть Зона будет к вам милостива и не погаснет для вас свет Темной звезды. Мир распался на кусочки и стал черно-белым. Ноги отяжелели, будто налились свинцом. Дыхание исчезло. Непрямая атака пси-излучением. Контролер, сволочь, меня не видит, бьет наугад, по месту засады. Потерял кукловод марионеток. Хлещет оборванными веревками наугад. Вдохнул я глубоко, и завыл призыв к большой охоте. Ты бойся, рвали мы таких, дум властителей, в фарш нежный. Картинка перед глазами вновь стала цветной, между раскатившихся труб замелькали автоматчики, и пришлось протискиваться в первую попавшуюся щель. Обегая корпус с противоположной стороны, увидел широко распахнутую дверь. Скользнув мимо сожженного остова бронетранспортера, осевшего на разбитых ободьях спущенных навсегда колес, резким броском кинулся внутрь. Оставалось решить, куда дальше, вверх или вниз. Дядька Семен и Зомби, где вы, товарищу вашему маленький пушной зверек призывно лапкой машет. Вспомнил, что хорошая кирпичная кладка рассеивает излучение, и двинулся в подвал, от контролера спасаться.
На втором пролете лестницы трепетало марево. Привет от Зоны, спустя сутки наткнулся на аномалию. Перелез через перила и сразу увидел вторую. Тем же способом обошел и ее. Ну, вот мы и в подземелье. Проверим, кто здесь гремит цепями.
На второй площадке стоял лифтовой электрощит. Инстинкт кладоискателя закричал: «Копай, здесь клад!». Я поморщился, осторожно прошел по узкой боковой бровке и потянул дверцу. «Действительно, клад», сказал внутренний голос и смущенно затих. Баюкая на руках «винторез» с полной обоймой, и радуясь, что не выложил найденные вчера патроны, прикинул, что делать дальше. Жадность тянула в недра земли, за добычей, благоразумие хотело наверх. Осторожность напомнила о контролере, вряд ли он за это время умер. Двумя голосами против одного решение было принято. Иду вниз.
Последний раз сомнения одолели меня перед последним пролетом вертикального спуска. Пять или шесть ступенек были оторваны напрочь, и, спрыгнув вниз, обратно уже не залезешь. Веревку бы мне, мягкое кресло и бутерброды с черной икрой, разозлился я неожиданно, разжал пальцы и свалился на кучу песка. Прямо под железным трапом на второй этаж сидел снорк. Тоже, наверно, мечтал о веревке, чтоб повеситься. С такой-то рожей. Твоему горю поможем. Держи, приятель!