У меня в голове сразу завертелось: Кей, работа, мать, Рождество… Вся моя гребаная жизнь — что, если я ее потеряю? Тьфу… Ведь мы для того и деремся! Бунтуем, чтобы не потонуть в бытовом болоте, чтобы серая суета не захлестнула наши мозги. Какого же черта я стоял?!
Кей дома не оказалось. Почти всю ночь Скиннер просидел на диване, потягивая пиво; потом незаметно погрузился в тревожный сон — но скоро проснулся по нужде и перебрался на кровать. Казалось, не прошло и пятнадцати минут, но когда он открыл глаза, было уже утро. Тело ломило и зудело: он давеча не удосужился раздеться. Телефон Кей по-прежнему не отвечал. Скиннер послал ей эсэмэску, чертыхаясь и путаясь в кнопках.
«К, позвони мне. Д.»
Он принял душ, оделся и вышел из дома — сначала по улице Дюк, потом свернул на Джанкшн.
— С Рождеством, сынок!— окликнула седая старушка, которую он обогнал. Скиннер узнал ее: миссис Каррутерс, соседка матери. Он чувствовал себя как зомби в микроволновке и тем не менее бравурно ответил:
— И вас тоже, красавица!
Скиннер подошел к подъезду матери — и в дверях столкнулся со страховым агентом Басби, пожилым отвратительным прохвостом.
Подлейшее существо с расхлябанной походкой и тошнотворной улыбочкой. Что он делал в доме матери? В подъезде шесть квартир, но я-то знаю, из какой он вышел, старый хорек! Какого черта ему нужно?
Угнездившись на диване в маленькой уютной гостиной матери, Скиннер думал, что презирает Басби по причинам, не поддающимся четкой формулировке. Беверли внесла две тарелки, нагруженные индейкой, зеленью и разнообразными гарнирами. Столик тоже был украшен ради особого случая. Со смеху умереть.
Мать тщательно готовилась к визиту Кей и теперь, конечно, была на взводе. Она шваркнула тарелки на стол — мелькнули распухшие руки, розовые пальцы, похожие на сардельки… Беверли до сорока лет оставалась щуплой женщиной, а потом ее здорово разнесло — вследствие ранней гистерэктомии, как она утверждала. Скиннер, впрочем, был уверен, что виноваты бессчетные пиццы и жирные ужины перед телевизором: мать всегда заказывала еду, полагая, что кулинарить для себя одной бессмысленно.
Время, потраченное на уборку и на приготовление индейки; новое парадное платье, черное, как обычно, но тем не менее… все впустую, Кей не пришла. Напряжение звенело в душном воздухе. Мать прекрасно знала, кто виноват, объяснять было бесполезно.
Она вернулась на кухню, чтобы выключить духовку. По пути указала на кота:
— Не пускай Кискиса на диван. Линяет.
Как только хозяйка удалилась, голубой перс поднялся, выгнул спину и мягко прыгнул на диван. Перешагнув ноги Скиннера, он развернулся и повторил маневр. Скиннер достал из кармана зажигалку и подпалил зверю брюхо. Раздался треск, запахло жженым мехом, кот мявкнул и отлетел в угол. Привстав, Скиннер повалил свечку. По столу растеклась лужица воска.