– Так в чем там было дело? Ваш дядя его шантажировал, что ли? Каким образом?
– Не знаю. Но виноват был Джон Доусон. Я хочу сказать, отец ушел от Доусона, хотя проработал на него много лет. Он мне не объяснял, что случилось. И, честно говоря, я ничего не хотел знать. Ссоры между братьями и отчуждение, длящееся годами, – все это издавна известно, еще со времен Ноева ковчега, прямо настоящая древняя ирландская племенная склока. Ну, это я так воспринимал. Потом мне позвонили, примерно год назад. И сказали, что Джек Дэгг, полоумный, без медицинской страховки, без семьи – из родных только я остался, когда-то у него в Англии были жена и дети, но он их давно бросил, представления не имею, где они сейчас, – ну, короче, «Большой» Джек Дэгг болен лейкемией, он просит меня о помощи. Ему нужен медицинский уход, короче, нужно поместить его в дом для престарелых. Первым моим побуждением было сказать – это меня не касается. Но… ведь кровная родня, правда? Ведь у него нет никого другого. Он брат моего отца. Не бросишь ведь просто так.
– Вы не спрашивали его о ратуше, что там произошло?
– Пробовал. Он сказал, что никому, кто вырос в Фэйган-Виллас, не приходится ждать легкой жизни. Он якобы сделал то, что должен был сделать, и ничего больше. И добавил, что никогда не был предателем и не собирается им становиться сейчас. А если мне его слова не нравятся, я могу идти куда подальше.
– И все же вы ему помогли?
Дэгг пожал плечами, как будто был смущен.
– Я же говорю, у него больше нет никого. И, наверное, я все же надеялся, что со временем он мне обо всем расскажет.
– Почему Кэролин заставила вас идти ко мне?
– Потому что я не хотел ничего знать. Пусть старая сволочь помрет, прошлое ушло, и слава богу…
Я кивнул, это-то мне было понятно.
– И тут вчера вечером позвонили из дома для престарелых. Какая-то сестра Урсула. Сказала, что дядя Джек умрет на днях. Он меня не звал, но она решила, что я захочу его повидать. И тут Кэролин стала выступать, мол, ты должен, наконец хоть «закроешь тему», и все такое… Я начал пить. А она все молола: и что надо снова поговорить с вами, и что я спиваюсь, и все такое… Я ушел из дому, опять напился, вернулся, всех перебудил, еще поорал, разбил что-то, вырубился на полу в гостиной. Все плачут. А теперь я, оказывается, алкоголик и должен пройти программу, состоящую из двенадцати пунктов, в противном же случае – уйти из дома…
Я посмотрел на него: лоб покрыт бусинками пота, глаза красные, руки трясутся. Не следовало пренебрегать мнением Кэролин Дэгг только потому, что ее манеры действовали мне на нервы; или потому, что я не хотел считать этого человека алкоголиком. Но сейчас не было времени все это обдумывать.