Дурная кровь (Хьюз) - страница 27

Я поднялся наверх и спросил Коулма, есть ли здесь какие-нибудь инструменты, но все те, что он мне принес, – отвертки, гаечные ключи и прочее, были слишком толстые. Я взял у него фонарик, вернулся под палубу и посветил за ящик. Кроме кусочков мешка я увидел что-то похожее на обрывок глянцевой бумаги.

На мне был новый ремень, кожа которого еще не истерлась. Я снял его, сложил пополам, просунул за ящик и подергал несколько раз. На поверхности показались еще куски полиэтилена, пыль и обрывок бумаги.

Это был кусок старой фотографии. На обратной стороне виднелась надпись, сделанная красным фломастером: «ма Кортни 3459».

На фотографии была запечатлена группа нарядно одетых молодых людей: двое мужчин и четыре женщины. Такие фотографии обычно делают после того, как специально приглашенный на свадьбу фотограф заканчивает свою работу, и все толпятся вокруг жениха и невесты. Я не знал, чья это свадьба, не узнал женщин, но зато мужчины были мне знакомы. Кто-то обвел все тем же красным фломастером их головы в кружок. Один мужчина был очень похож на Джона Доусона. Вторым был Имон Лоу, мой отец.

Ратуша Сифилда венчала главную улицу города. Она была видна даже из порта. Когда идешь к ней издалека, то ощущаешь, как они с городом подстраиваются друг под друга. Это было солидное, облицованное гранитом здание конца девятнадцатого века с башенными часами, залами для заседаний и общественными приемными. По крайней мере, когда-то это все в ратуше было. Теперь здесь расположился «Макдоналдс». Я стоял перед зданием, совершенно сбитый с толку. В тот миг, когда я нашел фотографию отца и Джона Доусона, мое сердце бешено заколотилось, теперь пот заливал лицо и стекал вниз по спине, а в горле было сухо, как в пустыне.

Старичок в черном берете и в туго подпоясанном темно-синем плаще, видимо, догадался о причине моего замешательства, сжалился и указал мне дорогу к «новой» ратуше, которой, как он меня заверил, было на самом деле больше двадцати лет. Я поблагодарил его и пошел в указанном направлении до ближайшего паба. Притаившийся в конце боковой улочки «Якорь» не был похож на место, где подают хорошую еду, или хотя бы бутерброды; бармена нигде не было видно; какие-то усталые на вид мужчины молча нависали над своими кружками. Они взглянули на меня разок и отвернулись. Я заказал двойную порцию «Джеймсона», долил до края стакана воды и сделал несколько больших глотков. Слышалось шуршание газет и тиканье старых часов. Когда я снова вышел на улицу, дрожь в руках унялась.

Я договорился о встрече с Рори Дэггом, менеджером проекта реконструкции здания ратуши, но у меня в запасе еще было время. Я зашел в один из магазинов на главной улице, купил мобильный телефон и карточку к нему. Потом позвонил Линде, лодочнику Коулму и Томми Оуэнсу и оставил им свой номер. Вернулся на Сифронт-Плаза, заказал ростбиф с хреном и рогалик в одном из кафе, примостившихся вдоль тротуара. Сел за алюминиевый столик и приступил к еде, запивая все «Революционным красным элем дублинской пивоваренной компании». Солнце садилось, и площадь заполнялась людьми: служащие обедали, молодые мамаши с колясками коротали время за латэ и айс-ти, туристы изучали карту города или подписывали открытки. Я чувствовал себя здесь, на удивление, как дома. Потом понял, почему: эта сцена напоминала мне больше Санта-Монику на западе Лос-Анджелеса, чем ту Ирландию, из которой я уехал. Только еле тащившаяся по тротуару парочка с ребенком в коляске и другим, только начавшим ходить, напоминала настоящую Ирландию. Родителям было немногим больше двадцати. У парня заостренные от героина скулы и серая кожа. Он с большим трудом подносил ко рту сигарету, как будто та весила не меньше гири. У девушки медно-рыжие волосы, а глаза сощурены от дыма сигареты, которую она держала во рту. Ребенок в коляске плакал, старший вторил ему; пока парень выкрикивал в трубку мобильника вариации на тему «Черт, его там не было», мамаша склонилась над шагавшим малышом, который уже заревел во весь голос, и попыталась его утихомирить. Они пробирались сквозь благополучную, космополитичную толпу, сталкивались с другими колясками и натыкались на столики, сплевывая и матерясь, а я думал, что все это совсем не напоминает Калифорнию. В Калифорнии нанимают специальную охрану, которая следит за тем, чтобы те люди, которые имеют деньги, никогда не сталкивались с теми, кто их не имеет. Я все никак не мог решить, что лучше: никогда не видеть таких людей, как эти, или видеть и притворяться, что их нет.