И тело, и душу пронизывала электрическая вибрация. Фандорин чувствовал себя черепахой, внезапно оставшейся без панциря. И страшно, и стыдно, но зато не выразимое словами ощущение, будто… будто дышит вся кожа. И еще: словно дремал и вдруг проснулся. Можно и мелодраматичней: восстал из мертвых. Кажется, я похоронил себя раньше времени, думал Эраст Петрович, все быстрее перебирая нефритовые шарики. Пока продолжается жизнь, в ней возможны любые неожиданности — как счастливые, так и катастрофические. Причем главные из этих сюрпризов совмещают в себе и первое, и второе.
Фандорин сидел в кресле, глядя на медленно наполняющийся светом оконный проем, и растерянно прислушивался к происходящим внутри переменам.
Таким и застал его Маса, осторожно заглянувший в дверь в восьмом часу утра.
— Что случилось, господин? С позавчерашнего дня вы на себя не похожи. Я вам не докучал, но это меня тревожит. Я никогда вас таким не видел.
Подумав, японец поправился:
— Давно таким не видел. У вас стало молодое лицо. Как тридцать три года назад. Вы, наверно, влюбились?
Когда же Фандорин с изумлением воззрился на ясновидца, Маса шлепнул себя по блестящей макушке:
— Так и есть! О, как это тревожно! Нужно принимать меры.
Это мой единственный друг, который знает меня лучше, чем я сам себя знаю, подумал Эраст Петрович. Таиться от него бессмысленно, а кроме того Маса отлично разбирается в женской психологии. Вот кто может помочь!
— Скажи, как завоевать любовь актрисы? — без обиняков спросил Фандорин о самом главном, по-русски.
— Настоясюю ири понароську? — деловито осведомился слуга.
— То есть? Что значит «любовь понарошку»?
О материях чувствительных Маса предпочитал говорить на своем родном языке, считая его более утонченным.
— Актриса — все равно что гейша или куртизанка высшего ранга, — деловито принялся объяснять он. — У такой женщины любовь бывает двух видов. Легче добиться любви сыгранной — они отлично умеют ее изображать. Нормальному мужчине ничего больше и не нужно. Во имя такой любви красавица может пойти на некоторые жертвы. Например, в доказательство страсти остричь себе волосы. Иногда даже отрезать кусочек мизинца. Но не больше. Однако иногда, довольно редко, сердце подобной женщины пронзается настоящим чувством — таким, ради которого она может согласиться и на двойное самоубийство.
— Поди ты к бесу со своей японской экзотикой! — Эраст Петрович разозлился. — Я спрашиваю не про гейшу, а про актрису, нормальную европейскую актрису.
Маса задумался.
— У меня были актрисы. Три. Нет, четыре — я забыл мулатку из Нового Орлеана, которая танцевала на столе… Пожалуй, вы правы, господин. Они отличаются от гейш. Завоевать их любовь гораздо легче. Только трудно понять, сыгранная она или настоящая.