– Сиди и страдай! Но только с его адресом. – Люся помахала перед подругой заветным листком. – Здесь и номер телефона записан, и рабочее время. Гляди, по понедельникам он страшно занят, вечерами у него совещания! Или это теперь так называется? Где же мы возьмем его тепленьким?!
Ответом ей было гордое молчание. На самом деле оно лишь внешне казалось гордым. Внутри Светланы шла борьба противоположностей. Одной Светлане было на все наплевать, лишь бы вновь ощутить объятия форварда. Другая презрительно усмехалась и обещала сослать саму себя в монастырь. Борьба длилась пять долгих минут, после чего первая Светлана потерпела поражение с минимальным счетом. И они поехали домой.
– Я бы поехал по адресу вечером, – подсказал лихач, которому нравилось возить девушек.
– Вечером? – задумалась Светлана. – А что? Может быть…
– Вечером я не могу, – заявила Люся, – у Пятихатки режим.
«Не долго маялась старушка в высоковольтных проводах». Не долго Светлану раздирали сомнения. Как только на улице сгустились сумерки, зов природы, женское любопытство потянули ее на приключения. Собственно, ей хотелось, как обычно, только одного – увидеть форварда. Ради этого она нарядилась в черную обтягивающую водолазку, черные джинсы, напялила на волосы темную бейсболку, закинула за плечи черную кожаную сумку и нацепила на глаза черные очки. Кстати, обувь была белой. Темных кроссовок у Светланы не нашлось. Опасливо озираясь по сторонам, чтобы не быть узнанной соседями, она направилась на остановку общественного транспорта.
Мирно живущие граждане большого города уже отработали положенный срок и вернулись домой, уютно устроившись перед телевизором с тарелкой жареной картошки. В общественном транспорте в сумеречное время передвигались влюбленные парочки и запоздалые посетители кабачков, куда они заглянули на пару кружек пива сразу после работы. Петровичу повезло, его угостили еще одной. Но вместо радости он испытывал щемящую тоску по совести, которую, по словам супруги, пропил. И теперь ему, бессовестному, предстояло перед супругой предстать в самом ближайшем времени, ибо возвращался он домой. То, что он перепутал номер трамвая и ехал в обратном направлении, Петрович не знал. Он сидел и молил судьбу – уж лучше кинуть его в черную пасть смерти, чем в беззубый рот жены.
Она вошла в трамвай на следующей остановке. Черная, как смерть, она показалась Петровичу той самой, только без косы на плече. Он затравленно оглянулся – кроме них в полутемном вагоне никого не было. Все сразу стало ясно, она пришла за ним. Он просил и был услышал всевышними силами. Пьяные слезы потекли из его и без того красных глаз. «Костлявая пришла за мной», – застонал Петрович и упал перед ней на колени.