– Не буду, – пообещала Светлана, – но ты его зря позвала.
– Я подумала, что если не получится с портретом, то получится с Николаем, – оправдалась та.
– С портретом получилось, – усмехнулась Светлана, – даже чересчур.
Она вспомнила растерянное лицо Бекрушева и громко рассмеялась. Люся посмотрела на нее удивленно и выдавила из себя улыбку.
– Что?! – всполошилась Светлана. – Он так и не позвонил?! Поэтому ты не даешь мне спокойной жизни, подсовывая то живых, то неживых кавалеров? Хочешь, я сама Федору позвоню?! Только я не стану этого делать без твоего согласия. В отличие от тебя я понимаю, насколько трудно разглядывать любимое лицо или слышать его голос.
– Позвони, – буркнула Людмила и отвернулась от подруги.
– Только я возьму твой телефон, свой мобильник я забыла дома. – Она схватила сумку Малкиной и выудила из нее телефон. Через несколько секунд раздались протяжные пикающие звонки.
– Люся! Люсенька! – заорал Федор. – Ты только не отключайся! У нас здесь связь отвратительная!
– На, Людмила, – Светлана сунула мобильник в руки подруги, – поговори с человеком, который тонет. Возможно, ты слышишь его голос в последний раз. – Из глаз подруги брызнули слезы.
– Люся! Люсенька! – продолжал орать потерпевший Федор. – Как хорошо, что ты позвонила!
– Я, – со стоном вырвалось у той, – просто номер перепутала! Случайно нажала… Лана! Он отключился! Пошли гудки!
– Очень хорошо, если он не успел услышать твоих идиотских объяснений.
Они молча наблюдали за тем, как Пятихатка вертится возле их ног. Где-то поблизости из динамика раздавалась песня маминой молодости, пронзительный женский голос выводил: «Если я в твоей судьбе ничего уже не значу, я забуду о тебе, я уйду, я не заплачу!»
– Ты знаешь, Люся, – ободрила подругу Светлана, – одной тоже жить неплохо. Можно не краситься, не умываться, не есть…
– Ага, – кивнула та, – можно вообще не жить.
– Я не в этом смысле, – попыталась объясниться она, – вот Ермолаева хочет стать лесбиянкой.
– Ага, – горестно возразила Люся, – а в прошлом году она хотела стать балериной. И что? Нам тоже нужно плясать под ее дудку? Лесбиянка – это не для меня. Я не смогу в тебя влюбиться.
– Почему обязательно в меня?
– Потому что в других я тем более не смогу.
– Можно стать феминистками…
– Знаешь, Ланочка, не так уж важно кем-то стать, главное, не быть дурами. А мы с тобой такие дуры! Ты не подскажешь место, где от этого избавляют?
– Плаха, – грустно пошутила Светлана, – раз – и избавили от дури навсегда.
Они еще немного помолчали, после чего поднялись и пошли гулять по аллеям.