Глядя на нее, Светлана решила, что Люська убила своего хмурого изверга Федора и сбежала с теннисного корта. В чем была. А была она в легкомысленном цветастом топе, который обнажал все, что скрыто, и в торчащей в разные стороны красной мини-юбке. Вообще это был ее повседневный наряд для игры в теннис, но знал это только Федор, которому было совершенно все равно, что напяливала на себя любимая женщина тренера Гаврилова.
– Упрела! – выдохнула Люська из себя на весь зал и вытерла лоб вафельным полотенцем, перекинутым через шею.
– Ты откуда сбежала? – зловеще, озираясь по сторонам, прошептала Светлана, приближаясь к ней семенящими шажками.
– Как откуда? – искренне удивилась подруга. – Оттуда. Если бы ты только видела, что он со мной делал! Измотал в доску. То не в такую позу встала, то недостаточно глубоко приняла, то слишком быстро закончила. А потом пришел его друг – и давай своим мячиком в меня пулять…
– Сорри, милые дамы, – подруг под руки подхватил перепуганный администратор и отвел их подальше от любопытной публики, – вы не ошиблись ли адресом?!
– Мы не могли ошибиться, – принялась оправдываться Светлана, – к тому же нас здесь ждут!
– Ждут, как же, – не поверил ей тот. – Кто же, интересно узнать?
– Пушкин! – выпячивая грудь, пошла на него Люська.
– А! Я так и знал! – обрадовался блюститель нравственности. – Так вы, девочки, в хамам пришли?!
– К хамам, это точно, – буркнула Люся и высвободила свою руку. – Да иди ты в баню! Прицепился как клещ.
– Девочки, в баню я вас провожу сам, – настаивал администратор.
– Что за неприличные банные намеки?! – возмутилась Люся. – То, что меня измотали сегодня как полотенце, еще ничего не значит! У меня в квартире душ.
– Нисколько не сомневаюсь, – артачился тот и пытался пододвинуть их к лифту. Он успокоился лишь тогда, когда открылись двери лифта и оттуда показался высокий шустрый парень.
Он подскочил к подругам, протянул им руку – Светлана больше не удивлялась этой мужской наглости – и представился:
– Пушкин, – сказал парень, – я банщик.
Светлана несколько иначе представляла себе хранителя чистоты. По ее, ничем не подтвержденному, мнению, он должен был быть толстым, лысым, потным и носить с собой березовый веник. То, что баня-хамам была турецкая, слишком кардинально меняло его облик. Пока он вел подруг за собой, по дороге рассказывая о массаже, международной связи прямо из раздевалок, услугах прачечной и переводчика, Светлана попыталась представить другую связь. Что могло связывать сыщика Топтыгина и банщика Пушкина? Один телефонный звонок? Хотя если все разложить по полочкам, то можно сделать вывод о том, что все японцы любят турецкую баню, и Сикаморо посещает ее в гостинице каждый день. Банщик знает его как облупленного. Это же так естественно, что японцы любят турецкую баню! Любят же русские финскую сауну, а американцы – русскую парную.