Застав сейчас Емела за приготовлением папирос, Вильчур заметил с улыбкой:
– Хо-хо, приятель, куда же девалась твоя мудрость, твое пренебрежение к "системе завтра"?
Не прерывая своего занятия, Емел ответил:
– Мою мудрость обнаружишь в ясном взгляде моих прекрасных глаз, а пренебрежение – в искривлении моих златоустых губ. Но если ты думаешь, что у меня поменялось мнение, то глубоко ошибаешься. Просто я заметил, что в последнее время ты как-то небрежно приготавливаешь папиросы, а поскольку я люблю курить плотные, я пошел на незначительный компромисс с превратностями жизни и сделал им маленькую уступку.
Вильчур посмотрел на свою дрожащую руку.
– Да… Небрежно… Ты прав, приятель. Постепенно человек становится совсем никудышным.
Емел чуть-чуть пожал плечами.
– И какой же отсюда вывод?
– Грустный.
– Я не разделяю такого мнения и могу смело заявить, что возражаю полностью и с самым глубоким убеждением.
– Каким же софизмом ты опять угостишь меня? – Вильчур вяло усмехнулся. – Ты же не станешь доказывать мне, что потеря руки или ноги, слуха или зрения становится радостным событием?
Емел аккуратно укладывал готовые папиросы в коробку.
– Радостное – это неточное выражение. Точнее будет сказать – полезное.
– В чем же его польза?
– В постепенности. Разумная природа придумала неплохое правило отучивания живущих существ от жизни. Как же проще можно было организовать это, чем ограничивая постепенно контакты человека с окружающим миром? Чаще всего смерть приходит, когда уже жизнь стоит немногого. Ревматизм сделал руки неловкими, подагра исключила ноги, скажем так, из оборота, желудок не принимает никаких вкусных вещей и не усваивает ничего, кроме омерзительной кашки, почки не хотят пропустить даже самой маленькой рюмки "выборовой", сердце не позволяет принять участие в конкурсных забегах, уши не слышат пенья соловья и журчания ручья, нос не отличает запаха старой трубки от запаха ландыша, глаза не замечают очарования прелестной женщины, а если бы и заметили, то все равно организм бы уже ничего не получил, потому что все остальное уже давно на пенсии… Все это прекрасно и логично скомпоновано. Человек постепенно становится изолированным от этого мира. У него работает только мозг, который, разумеется, должен чем-то утешиться. И тогда он утешается тем, что есть иной мир, где можно вполне существовать, не пользуясь такими инструментами, как конечности, желудок, орган обоняния и тому подобное. Я бы даже сказал, что очень любезно со стороны природы создать такой плавный переход от жизни к смерти. Старость со всеми ее недомоганиями является благом человека.