Рафал Вильчур".
Он сложил страницу вчетверо, вложил в конверт, написал адрес председателя Тухвица и нажал кнопку звонка.
– Отправьте, пожалуйста, сейчас, – обратился он к курьеру, – и сообщите профессору Добранецкому, что я хочу с ним поговорить.
Добранецкого пришлось ждать недолго. Но этого было достаточно для того, чтобы Вильчур смог овладеть собой и поздороваться совершенно спокойно:
– Прошу садиться. Я хотел с вами поговорить, если вы располагаете временем.
Добранецкий взглянул на часы.
– У меня до операции двадцать минут.
– Ну, столько я не отниму у вас.
– О чем речь? – спросил Добранецкий.
– Недавно был здесь у меня председатель Тухвиц. Он сказал, что некоторые врачи нашей клиники подписали докладную, в которой предлагалось мое освобождение. Но председательТухвиц не назвал мне ничьих фамилий. Я прочел эту докладную, и у меня есть основания предполагать, что ее автор – вы, автор и инициатор.
Добранецкий слегка прикусил губу, но поднял голову и, глядя в глаза Вильчуру, ответил:
– Да. Я не собираюсь скрывать это.
– И причины нет у вас, – подхватил Вильчур.
– Нет причины, нет, – подтвердил Добранецкий. – Я не принадлежу к числу тех людей, которые чего-нибудь боятся и которые соглашательски готовы мириться с тем, что считают злом, вместо того чтобы любыми средствами противостоять этому.
Вильчур усмехнулся.
– Как вы точно выразились: любыми средствами. Вы не погнушались ни одним, но не об этом я хотел с вами говорить. Так вот, Тухвиц выдвинул альтернативу, оставляя за мной право выбора: или, оставаясь руководителем клиники, убрать из нее тех, кто, обманывая общественное мнение, вредит ей, или уйти самому.
Он умолк, ожидая вопроса Добранецкого. Тот, однако, лишь несколько побледнел, но не произнес ни слова. Вильчур смерил его презрительным взглядом.
– Тухвиц оставил решение за мной, и я его уже принял: несколько минут назад я послал ему письмо с отказом от руководства.
На лице Добранецкого выступили красные пятна.
– Я сообщаю об этом вам, потому что в том же письме содержится мое решение о передаче клиники в ваши руки. И я хотел спросить вас, окажете ли вы мне эту маленькую любезность принять ее.
Добранецкий пошевелил губами, но ничего не сказал.
– Это облегчило бы для меня ситуацию, – продолжал Вильчур спокойным тоном. – Передавая руководство кому-нибудь другому, я был бы вынужден затратить много времени на всякого рода объяснения, в то время как вы, неоднократно замещая меня, прекрасно обо всем осведомлены. Только сегодня я вернулся из отпуска, поэтому мне меньше известны текущие дела клиники, чем вам. Так вы согласны?