– Вряд ли Шанталь хотела бы мести.
– Но она ее получит, – сказала Ронда. – А после того, что я слышала, похоже, и обрадуется.
– Хорошо выглядите для ветерана корейской войны, – заметил я.
– Ветеран корейской войны – мой отец. К сожалению, с двумя протезами в бедрах он передвигается не так хорошо, как раньше, поэтому я взяла на себя управление семейным бизнесом. Это немногим сложнее, чем дрессировка.
– Это ты, идиот, привел нас к ней, – сказал Чарли.
– Выходит, я.
– Как адвокат ты ничего, Виктор, – вздохнул Чарли, – но как телохранитель…
Прежде чем он закончил, я рванул ручку и что есть силы толкнул дверцу плечом. Я надеялся, что удар отбросит Ронду от машины, но она легко отпрыгнула в сторону и дверца широко распахнулась. Я чуть не вывалился наружу, если бы не ремень безопасности. Дверца громко захлопнулась и стукнула меня.
Ронда открыла дверцу и ногой ударила меня в грудь так, что я повалился на Джоуи.
– Не будем устраивать спектакль и мусорить, – сказала она. – «Чистильщики» уже в пути.
Она направила пистолет на Чарли. И тут мы услышали резкий звук.
Рев автомобильного двигателя.
Ронда посмотрела в ту сторону, откуда раздался звук. Темный маленький автомобиль вылетел из кустарника и устремился прямо к нам.
Ронда быстро повернулась.
Стремительно приближающийся автомобиль ослепил нас светом фар.
Ронда выбросила руку в сторону невесть откуда взявшейся машины.
Автомобиль рванул вперед.
У моей головы грохнул выстрел. А затем – порыв горячего воздуха, беспорядочная путаница рыжих волос и белокожих конечностей, вопль и скрежет рвущегося металла.
Пистолет, открытая дверца и Ронда Харрис исчезли.
Ну, не совсем исчезли. Ронда и дверца лежали метрах в пятнадцати от нашего такси грудой окровавленной плоти и исковерканного металла. Рядом с этой грудой стоял маленький автомобиль с работающим мотором, заливая светом фар высокую траву на дальней стороне рынка. Когда я расстегнул ремень безопасности, автомобиль начал медленно разворачиваться.
Я неловко выбрался из потерявшего дверцу такси. Колени дрожали так, что я оступился и упал, порвав брюки. Ночь пахла выхлопным газом, порохом и ужасом цвета рыжей меди. И еще чем-то сладковатым и смутно знакомым. Я поднялся на ноги и огляделся. Мои спутники тоже вылезли из такси, такие же потрясенные, как я. Все трое озадаченно уставились на меня. Я пожал плечами. Мы медленно, с опаской, приблизились к маленькому автомобилю. Нам он казался диким зверем, сменившим обличье, чтобы подманить нас поближе и, прыгнув, свирепо разодрать в клочья.
Я попытался разглядеть, кто сидит в автомобиле, но свет фар слепил глаза и, даже загородившись рукой, я не смог разобрать ничего, кроме погнутого бампера, дырки от пули в ветровом стекле и треснувших стекол на приближавшихся фарах.