— А если отмычкой? — предположила Ирина Генриховна.
— Ежели только какой-то фантастической отмычкой, — как бы сразу же отмахнулся Плетнев. — В замке ни царапинки, ни соскоба, ни-че-го! К тому же сейф. Хоть и пытались его открыть, да видимо не успели.
— Кто знал код?
— Все те же двое: сам Шумилов и его правая рука по науке Ясенев.
Плетнев обреченно вздохнул, будто его заставляли делать что-то непотребное, и негромко произнес:
— Может, конечно, я и не прав, но как мне кажется, пора бы уже переводить свидетелей в ранг подозреваемых.
— Ты того!.. — вскинулся на него Турецкий. — Не торопись особо! Дров можно наломать. К тому же у нас два варианта… Либо кто-то из тех, кто официально оставался в этом корпусе, либо кто-то проник внутрь.
— И все-таки, — продолжал настаивать Плетнев, — тот человек в черном капюшоне, которого видел на экране монитора Гоша, был все это время внутри лабораторного корпуса.
— Но почему?! Почему ты в этом так уверен? — уже окончательно вышел из себя Турецкий, всего лишь на долю секунды представивший себе ответную реакцию Шумилова, когда он вынужден будет сказать ему об этой версии.
— Да потому, что окно было разбито урной, которая до этого стояла на четвертом этаже. И согласись, что бежать на четвертый этаж, а потом спускаться вниз с урной в руках, когда по всему корпусу верещит сигнализация, это…
И он замолчал, не в силах подыскать подобающее данному моменту сравнение.
— Хорошо, — согласился с Плетневым Турецкий, — предположим, что окно действительно было разбито урной, но ведь тот, кто проник в лабораторный корпус, мог переставить эту урну и раньше.
— Зачем? — удивился Плетнев. — Ведь это же лишний риск. В любой момент заметить могут!
— Чтобы навести тень на плетень, да еще чтобы сбить следствие с толку, — и пояснил удивленному Плетневу: — Пока суд да дело, пока следствие будет разбираться с сотрудниками шумиловской фирмы, можно будет спокойно вывезти «Клюкву» в ту же Европу, и тогда уже концов вовек не найти.
Плетнев пожал плечами, давая тем самым понять Турецкому, что не принимает его версию, однако Александр Борисович уже продолжал развивать ее, пытаясь одновременно уловить реакцию Антона.
— Кстати, что ты думаешь насчет Глеба? Ведь именно ему ничего не стоило на какое-то время позаимствовать ключ у брата. А может быть, и слепок с него снять…
Эта версия, пожалуй, была самой перспективной и в то же время подтверждала догадку Плетнева, что шумиловская разработка была похищена кем-то из своих людей.