– Много – не мало, – поучительно произнес хранитель. – На чью карточку записывать – твою или Аглара?
– Аглара, наверное. Мне пока за раскрываемость не платят.
– Тогда снесешь ему бланк на подпись.
Стараясь не хрустеть при каждом шаге засунутой под кафтан бумагой, Джу вышел из лабиринта стеллажей и понес добычу на регистрацию. Идеи, как незаметно вынести документы за пределы префектуры уже роились у него в голове. Если бы Джу поймали, за преступное деяние подобного рода его вполне можно было бы обвинить в государственной измене. Но это его мало волновало. Он твердо решил провести собственное расследование и установить справедливость.
Загадка убийства кира Энигора оставалась нераскрытой. Тайну своего нанимателя Верзила надежно укрыл на дне Рабежского канала. Осмотр трупа выявил несколько повреждений колото-резаного характера, но получил ли их убийца до того, как отправился вслед за киром Энигором, или после, где-нибудь в шлюзах Запрудного, осталось неясным. Конвоировавшие преступника солдаты Первой префектуры в один голос утверждали, что несчастье с задержанным случилось в буквальном смысле под шумок – в тот момент, когда их группа столкнулась на мосту с большой компанией курсантов Военной академии, которые вели с собой гулящих девиц и орали песни на пять улиц. Охранники вместе с конвоируемым вынуждены были отступить к перилам моста, а потом якобы пытались удержать задержанного, но не сумели.
По собственной воле Верзила нырнул в канал или у него не было выбора, и если первое, то как надеялся выплыть со связанными за спиной руками, – тоже оставалось тайной.
Можно было устроить розыск среди сотрудников Первой префектуры и в Военной академии, учинить допросы с пристрастием и выбить из кого-нибудь признание в пособничестве, похожее на правду. Но такая правда не удовлетворила бы государя. На вакантное место Первого министра требовалось срочно назначить человека. При этом новый министр ни в коем случае не должен был оказаться виновником убийства министра предыдущего. И не в следственных бумагах, а на деле.
Хозяин дома, где Верзила скрывался после совершения преступления, клялся и божился, что с убийцей ни в родственных, ни в приятельских отношениях никогда не состоял, а комнату на чердаке сдал в пользование лишь потому, что ему заплатили хорошие деньги. О преступлениях против государя и государства и совершающих их людях он задумываться не привык, поэтому в поведении нового жильца ничего подозрительного не заметил.
Попался Верзила лишь оттого, что оперативные службы сработали четко и по завершении блокады Монетного сохранялась полная уверенность: преступник остров не покидал. А обнаружить человека на небольшом островке много проще, чем охотиться за ним по всей огромной Столице и ее окрестностям. Сыскная работа была проделана филигранно. Преступника схватили. Но то, что с ним случилось в следующую половину стражи, хотя и было досадно, на самом деле вряд ли сильно изменило его судьбу: сумей Верзила отсидеться эти несколько дней и не попасть в руки правосудия, он, скорее всего, не пережил бы благодарности заказчика за выполненную работу.