Очень медленно продвигались мы к цели, но однажды утром все же прибыли в Сталинград. На нашем пути от вокзала до Дворца физкультуры, где тогда размещался полуэкипаж флотилии, город не произвел на меня большого впечатления: одноэтажные домишки за плотными заборами и кое-где большие здания — вот и все, что я увидел тогда. Сразу же оговорюсь: весной, едва Волга очистилась ото льда, мне довелось не раз по ней пройти вдоль всего города, и тогда я проникся к нему огромным уважением не только за его прошлое, но и за настоящее.
Прибыли в Сталинград — Николай Собанин сразу же ушел в штаб флотилии, а мы трое явились в полуэкипаж. Явились — получили назначение. Я, например, — командиром роты; и намек, что ближе к весне обязательно окажусь на катерах, так что моя первейшая обязанность — подготовка специалистов для себя.
К январю 1942 года здесь скопилось уже несколько сот матросов, большинство — призванные из запаса, то есть люди, которых нужно было обучать почти всему, и бывшие дунайцы, днепровцы и даже балтийцы — эти знали прекрасно не только свое, но и немецкое оружие. Отсюда и сложность организации боевой подготовки: рассказываешь устройство винтовки — большая часть матросов обижается за торопливость твоего объяснения, а другие в это время с немым укором смотрят на тебя: дескать, не разбазаривай, лейтенант, дорогое время на такое старье.
Не приносили мне удовлетворения подобные занятия. Оживал лишь на практике по подрывному делу. Здесь, вырвавшись из полуэкипажа на левый берег Волги, я учил матросов не только закладывать взрывчатку, но и ходить на лыжах, стрелять с ходу, транспортировать раненых и многому другому, что могло пригодиться в бою.
А длинными зимними вечерами сидел в общей спальне за столом и писал подробнейший конспект по минному оружию. Даже чертежи, необходимые для обучения матросов, сам делал — в то время мы не имели ни учебников, ни наглядных пособий. Это занятие мне нравилось, так как позволяло, вернее, заставляло меня самого по-настоящему детально изучать минное оружие, что впоследствии мне очень пригодилось.
Примерно через неделю после моего прибытия в Сталинград командующий Волжской военной флотилией контр-адмирал Рогачев вызвал меня для беседы. Командиры и матросы-днепровцы о нем, как о бывшем своем командующем, отзывались тепло, но сетовали: уж очень горяч адмирал, другой раз и штормом разразится, хотя повода для того достаточного нет. Слушал я все это и невольно вспоминал училище, подводные лодки. Там у нас начальство с подчиненными разговаривало всегда спокойно, уважительно. Как-то здесь произойдет моя встреча с командующим?