В поле его зрения попадали барменши, официантки, парикмахерши, билетерши кинотеатров и просто женщины, идущие по улице, не старше сорока лет. Общаясь с ними, он сразу же смотрел на правую руку. Отсутствие обручального кольца давало ему маленькую надежду.
После непродолжительных поисков он остановился на трех кандидатурах. Первой была пышногрудая черноволосая барменша неопределенного возраста. По его прикидкам ей было чуть больше сорока. Но за счет умело наложенной косметики и правильно подобранной одежды выглядела лет на тридцать пять. Она была обвешана золотом, как новогодняя елка, и чем-то напоминала мадам Грицацуеву.
Рассчитываясь за чай, он сказал ей несколько дежурных комплиментов. И по тому, как она отреагировала, понял, что зерна упали на плодородную почву.
Второй была парикмахерша, у которой Шлихт подстригался и делал укладку. Это была блондинка лет тридцати. Обручальное кольцо было у нее на левой руке. И это давало возможность предположить, что она разведена.
А третьей была дворничиха — худенькая симпатичная женщина лет тридцати пяти. Она жила на первом этаже в том же подъезде, где он снимал комнату.
Как всегда, помог случай. Парикмахерши на месте не оказалось. Сегодня была не ее смена. Собираясь уходить, Шлихт заглянул в маникюрный кабинет. Клиентов не было. В углу со скучающим видом сидела женщина в белом халате и читала журнал. У нее было приятное лицо с пухлыми губами и чуть раскосыми глазами, русые волосы гладко зачесаны на пробор и сзади скреплены тяжелой серебряной заколкой — гребнем. Это было ее единственное украшение. На лице полностью отсутствовала косметика. Внутреннее чутье подсказало Шлихту, что это то, что нужно.
— Тысяча извинений,— сказал он.— У вас можно сделать гигиенический маникюр.
Она оторвала взгляд от журнала и, с удивлением посмотрев на него, пригласила сесть в кресло напротив маленького столика, на котором были разложены щипчики, пилочки и ножнички разных размеров, а сама села на вращающийся кожаный стул по другую сторону стола.
— В наше время мужчины не следят за своими руками и редко делают маникюр,— пожаловалась она.— И это не правильно. От внешнего вида рук зависит многое.
Она мягко улыбнулась, и на щеках у нее появились ямочки.
После того, как руки Шлихта побывали в теплом мыльном растворе, она насухо протерла их полотенцем и начала удалять заусеницы, обрезать и подпиливать ногти.
— Лаком вскрывать? — спросила она.
— Бесцветным, если можно,— попросил он. Шлихт глянул на свои руки — на них было приятно смотреть.