Взошло солнце, но противник не подавал никаких признаков, и короткий осенний день потянулся долго, притупляя остроту ожидания боя. К тому же было солнечно, безветренно и жарко, а в кустарнике — душно и влажно. Этот зной утомлял и обессиливал, невольно вспоминались прохлада ночного сада, влажная трава и холодные зеленоватые поздние яблоки.
Оленич встретился с капитаном уже после того, как стрелковые батальоны и пулеметчики сосредоточились на правом берегу речки и, скрытые кустарником, строили оборонительные рубежи.
— Судьба, кажется, подарила нам выходной день, — пошутил Истомин и предложил в вечерние сумерки организовать купание личного состава. — После Тырныауза и стремительного перехода по ущелью и гористой местности надо бы солдатам помыться.
— Пулеметчики уже занялись стиркой белья, — доложил Оленич.
— Пусть не вздумают развешивать белье на кустах: авиация быстро его смешает с грязью.
— А как же сушить?
— Как? На себе. Постирал, надел, побегал маленько и — сухое бельецо. Другого способа сейчас нет. Будем на отдыхе, тогда дело другое.
— Капитан, у вас есть несколько минут для личного разговора?
— Какой у нас с вами может быть личный разговор? — нахмурился Истомин. И тут же подозрительно: — Вы — о Соколовой?
— Почему о Соколовой? — смутился Андрей. — О Нино. Я разговаривал с Нино Чейшвили. Она вам привет передает.
— Что ей делать в нашем полку?
— Эскадрилья ночных бомбардировщиков в распоряжении Тридцать седьмой армии.
— Ну и что? Штаб армии — в Нальчике.
— Она расспрашивала о вас участливо, с интересом.
— А, пустое, все это фигли-мигли! У нас с вами, лейтенант, сейчас дела гораздо важнее и сложнее, чем нам кажется. Так что не до этих хромовых сапожек и отутюженных гимнастерок!
И все же Оленич заметил, как стал мягче взгляд всегда строгих серых глаз. «Э, капитан, не такой уж ты неуязвимый! — подумал Оленич. — Ну, ладно, черт с тобой! Ты еще спросишь о ней! Не такая женщина, чтобы относиться к ней равнодушно».
— А вечер какой хороший — теплый, бархатный, ласковый… Даже не верится, что война, — старался Андрей завязать доверительный разговор. — Дождемся ли мы зеленой ракеты?
— Надо ждать не ракету, а бронепоезд. Не пройдет бронепоезд, нам не поможет никакая ракета. Наша задача — дать пройти бронепоезду беспрепятственно до хутора Майского, а там переправиться через Терек. И все. Соображаешь?
— Что тут соображать? Конечно, бронепоезд — это передвижная крепость, и для нашего участка фронта большое подкрепление.
Оленич заметил, как Истомин скользнул по нему презрительным взглядом и отвернулся. Это озадачило, на мгновение Андрей даже притих, силясь понять движение души капитана, но тут же забыл и предался своим мечтательным размышлениям: