Один факел приходился на трех-четырех человек. Лишь подойдя вплотную к Конану и Мансуру, воины сообразили, что лазутчики, которых они ищут, – прямо перед ними.
– О Митра! – выдохнул одноглазый в зеленой безрукавке. – Кто эти чернокожие кушиты?
Тот, кто держал факел, подался вперед и, издевательски прищурившись, вгляделся в черные лица:
– Думаю, это дикарь с Севера и мальчишка. Может, мазать физиономию черной краской – это новая восточная мода. Скоро мы все будем так ходить.
– Скоро вам вообще ничего не понадобится! – гаркнул Конан по-турански. – Но если вам так приспичило узнать, кто я такой, спросите кого-нибудь из ваших дезертиров. Может, они слышали про Конана из Киммерии.
Те, к кому он обращался, переглянулись и пожали плечами.
– Здесь нет дезертиров, – подал голос еще один воин с факелом, – мы честные разбойники, а ведет нас великий Хондемир.
– Мы зря теряем время, – перебил одноглазый. – Хватайте наглеца и тащите к костру побольше. А то чересчур уж много шпионов шляется по лагерю.
Коренастый туранец угрожающе замахнулся на Конана увесистой, шипастой булавой. Но меч киммерийца описал широкую дугу так быстро, что туранец так ничего и не успел разглядеть. Конан разрубил его от плеча до пояса. Отклонив клинок чуть в сторону, могучий варвар как бы ненароком вспорол живот другому противнику. В мгновение ока тихий уголок лагеря превратился в кошмарное кровавое побоище.
Мансур сразу же кинулся в самую гущу свалки. Его противник достаточно ловко отбил два выпада, прежде чем меч юного поэта полоснул его по горлу. Разбойник свалился на землю, судорожно хватая ртом воздух и обливаясь кровью. Еще два туранца, орудуя кривыми саблями, потеснили Мансура, и ему пришлось уйти в глухую защиту.
Конан стряхнул с меча ошметки вывороченных кишок и тут же с разворота раскроил череп подскочившему бандиту. На мгновение киммериец отвлекся, чтобы коротким тычком могучего кулака сбить с ног подбиравшегося сзади туранца. Потом он ринулся на помощь Мансуру. Юноша с трудом отбивался от двух дюжих головорезов. Завидев несущегося берсерка-северянина, туранцы на миг прекратили бой. Потом, как по команде, что есть мочи пустились наутек. Другим воякам тоже не хватило духу продолжать схватку, и они спешно ретировались, надеясь вернуться с подкреплением.
Конан обернулся к Мансуру – как раз вовремя. Юноша пронзил мечом последнего противника. Мансур с восторгом окинул взглядом поле боя, должно быть уже сочиняя стихи о собственных подвигах.
– Пошли! – коротко бросил Конан.
Мансур посмотрел на него отсутствующим взглядом, как будто в изумлении. Но когда послышался шум пробуждающегося лагеря, взгляд его прояснился.