Выходцы из западных земель отличались в основном светлыми шевелюрами, голубыми глазами и затейливой, густой татуировкой по всему телу. Кочевники с Востока – коренастые, с плоскими лицами, раскосыми глазами и жиденькими бородками. Гирканийцы ценили силу, но, в отличие от других народов, высокий рост у них не был в чести. Степняки считали, что всадник в любом случае великан по сравнению с пешим, как бы высок тот ни был.
Бория приостановил коня и что-то спросил у проходящих мимо воинов. Те указали куда-то вверх по течению реки. Бория дал команду двигаться дальше, и вскоре отряд подъехал к огороженный яме, вырытой в самом центре гирканийского бивака. Яма была футов двадцати в глубину, с ровными стенами и узким скатом для спуска. Вокруг ямы медленно разъезжали всадники с натянутыми луками, лениво переговариваясь. На дне ямы было полно народу, Бория подтолкнул Конан к стражнику со шрамом, стоявшему рядом с писцом-кхитайцем. Писец сидел за складным столиком, заваленным перьями, кубиками сухих чернил и свитками бумаги.
– Будь осторожен с этим парнем, – предупредил Бория, – для деревенщины он очень крутой.
Воин посмотрел на Конана с подозрением:
– Здесь и не с таких крутизну сбивали. А этот, видать, строптив, – он оценивающе оглядел стягивающие Конана веревки, – вы его так скрутили, что хватило бы и на троих.
Бория с помощью своих воинов осторожно освободил Конана от пут. Веревки глубоко впились в тело. Киммериец, с трудом подавив стон, вытянул онемевшие руки, чтобы восстановить кровообращение. Потом заглянул в яму, посмотрел на копошащихся внизу людей и повернулся к стражнику:
– Не теряйте напрасно время, этот свинарник не для меня. Ведите лучше прямо к Бартатуе.
Стражник в изумлении вытаращился на киммерийца, затем обернулся к Бории:
– Надо было предупреждать, что он не только бешеный, но и чокнутый.
– Ты надсмотрщик, – ответил Бория, ухмыляясь, – делай с ним что хочешь. Только не советую поворачиваться к парню спиной. – Тут все воины Бории (кроме Торгута, разумеется) засмеялись, развернули коней и поспешили на поиски соплеменников.
Надсмотрщик нахмурился и покачал головой.
– Все они там, на Западе, чокнутые. – Он покосился на Конана: – Скажи писцу, кто ты и откуда, раб.
– Я Конан из Киммерии.
Бритоголовый кхитаец взял перо, послюнил его и потер о кубик сухих чернил.
– Для меня твое имя – пустой звук. И о стране такой я ни разу не слыхал. – Кхитаец двумя быстрыми росчерками записал какие-то непонятные слова.
– Что это означает? – спросил Конан.
– На моем языке это значит: высокий черноволосый инородец. Зачем рабам, жизнь которых так коротка, вообще нужны имена?