— Не плачь, когда поют свирели,
В дворце с закрытыми дверями,
За облаками, за горами,
Куда ведет тропа пустая.
Не плачь, когда поют свирели,
В осколках сердца отражаясь,
Пусть плачут тучи над домами,
Дождем холодным проливаясь.
Заштопай сломанной иголкой
Прорехи в небе с облаками.
Тебе сегодня нужно только
Немного поиграть со снами…
Песенный текст группы «Тэмлин».
А утром почти невозможно было поверить, что это Эйнор сидел ночью рядом с плачущим младшим мальчишкой и напевал в точности ту песню, какую пела мальчишке мама всего за день до этого. И через неделю, когда они уже третий день ехали через безводную степь, и вся вода была в бурдюках — тёплая, пахнущая кожей — а на привале Фередир присосался было к костяному горлышку, Эйнор съездил его по уху. Подождал, пока мальчишка поднимается — со звоном в голове и слезами на глазах — и спокойно объяснил, что в таких местах сперва поят коней.
Тот удар (не последний, кстати) Фередир простил давным–давно. За три года он, казалось, научился понимать Эйнора. Но временами рыцарь ставил оруженосца в тупик. Просто в тупик. Или словом. Или жестом. Или просто взглядом… Кто–то из старших воинов сказал как–то: «Чему ты удивляешься, парень? Он — ЧИСТОКРОВНЫЙ…» И тоже ничего не объяснил.
Впрочем, эти мысли сейчас недолго занимали оруженосца. Он посмотрел на вершины дубов, облизнул губы от дождевых капель и спросил:
— Эйнор, как ты думаешь — а кто такой Ангма…
Рыцарь, не глядя, прихлопнул его губы ладонью:
— Не называй его. Тем более — так близко от границ. Говори просто — Он или Чёрный Повелитель.
— А что, Он… — Фередир огляделся. — Он может тут появиться?!
Фередир засмеялся:
— Ну конечно… С крыльями, как у Турингвэтиль из древних времён… Нет, конечно, Фередир. Ему наши с тобой дела слишком мелки. Но вот щёлкнуть в нашу сторону пальцами он и впрямь может озаботиться. И налетим мы и правда на шайку орков. Или ещё что случится.
— То есть, докричаться до Него напрямую невозможно? — уточнил Фередир. Эйнор странновато посмотрел на младшего:
— Да нет. Можно. Почему нельзя. Он ведь был когда–то человеком. Нуменорцем, как я. Но стоит ли его звать?
— А что же Валары? — Фередир опять посмотрел в небо. — Наши предки ничем не провинились перед ними. Разве они не видят, как пустеют наши земли, как нас теснят враги? Когда ты обращаешься к Эру, о чём ты его просишь, Эйнор?
— Я ни о чём его не прошу, — пожал плечами под плащом юный рыцарь. — Я просто говорю с ним, чтобы Эру знал: я верю в его благость и мудрость, я приму то, что он пошлёт. А просить… Просить у Эру — всё равно что торговаться с собственной совестью.