— Это что? — заинтересовался Фередир, усаживаясь рядом, вытягиваясь и давая телу подвсплыть. Пошевелил ногами.
— А, не знаю, — пожал плечами Гарав и хотел сделать то же, но сидеть так было очень уютно, и он остался неподвижным. Эйнор между тем, фыркая, выбрался на один из драконоголовых сифонов с холодной водой и устроился там, свесив ноги и отжимая волосы. — Может, стихи какие будут, а может — так останется*…
*Строки на самом деле из одного из стихотворений П.Зубкова.
— А петь ты стал здорово, — вспомнил Фередир. — Даже завидно, — признался он после недолгой паузы. — Может, подашься в барды?
Гарав несколько секунд всерьёз обдумывал эту возможность. Потом помотал головой:
— Нет, я рыцарем буду. Если силы найду отсюда выбраться. Из бассейна, в смысле.
Эйнор между тем переместился поближе к горячей воде и тщательно промывал волосы — именно с мылом. Оруженосцы непочтительно захихикали.
— Эйнор, а что, мыло невкусное? — невинно осведомился Гарав. Он потянулся, зевнул широко — и тут же кусок мыла, приятно пахнущий фиалками, угодил оруженосцу точно в рот. Гарав возмущённо плюнул — мыло рыбкой ушло на глубину. Фередир хохотал, колотя ногами по воде.
— Ныряй, — невозмутимо сообщил Эйнор, начиная смывать с волос синеватую пенную шапку.
— Да пожалуйста, — Гарав лениво сполз со ступеней, перевернулся и ловко ушёл на дно, где и разлёгся, пуская пузыри.
— Подумаешь, — сказал Фередир, когда Гараы вынырнул через минуту с лишним, держа в руке мыло. — Я могу вдвое больше под водой быть. Дай мыло…
…Эйнору пришлось вытаскивать раскисших оруженосцев из бассейна силой. Мальчишки никуда не хотели идти, еле разлепляли глаза и откровенно ныли: Гарав погромче и с претензией, Фередир потише и за компанию.
Эльфы как–то незаметно унесли кожаную поддоспешную одежду и даже нижние рубашки и штаны (Гарав обнаружил, что утащили и его трусы — здорово обветшавшие) и оставили свою — узкие серые штаны, лёгкие туфли, тонкие нижние рубашки — тоже серые — и чёрные с золотом верхние туники со вшитыми поясами. Всё было абсолютно впору, хотя — как эльфы этого добились, осталось непонятным.
Комната, в которой поместили кардоланцев, оказалась — Гарав захлопал глазами — в сущности верандой. Посередине — круглый стол с двумя полукруглыми скамьями, на нём — кувшин с высоким узким горлом, три стеклянных бокала (почти невидимых, настолько тонким и прозрачным было стекло!), прикрытое тканью блюдо… Вещи лежали аккуратно на одной из четырёх кроватей–лавок, три остальных были застланы постелями.
— А на траве снаружи они не могли нам постелить?! — почти оскорблённо сказал Фередир.