— Зачем ты все время сюда ходишь? Чего ты ждешь от меня?
— Я думал, может быть, мы бы могли.
— Поговорить. Да, знаю. Ну, говори.
— Здесь?
— Здесь, там, какая разница?
И она резко так ему и сказала, что для нее очень важно никогда его больше снова не видеть, ни так, ни сяк, вообще никак. Он долго на нее смотрел, как будто не мог поверить тому, что услышал. Он был настолько не в себе, что пробормотал, не заикнувшись, на жаргоне разрушителей:
— Кореккири деска?
Пегги пожала плечами, как будто хотела ему сказать: «Давай, бормочи себе там по-марсиански все, что тебе в голову взбредет, от этого ровным счетом ничего не изменится».
Следующая неделя прошла спокойно, парень как будто ее больше не преследовал. Правда, обстановка в парикмахерской стала довольно натянутой. Пегги казалось, что расположение хозяйки сменилось неприязнью. С того вечера, как она отклонила ее приглашение пойти в кафе, хозяйка не раз предлагала подвезти ее, как обычно, до дома. Она, конечно, не бранила Пегги, но стала чаще указывать ей на незначительные изъяны в работе — поправляла прически, жестом показывала ей на пряди волос, валявшиеся на полу, которые Пегги по недосмотру не подмела. Девушка чувствовала себя на грани нервного срыва. Ей казалось, что она уставала еще до начала работы, и постоянно, без всякой на то причины из глаз ее текли слезы. Особенно тяжело давалась ей работа по ночам в морге. У нее совсем не оставалось времени для себя самой. А потом как-то утром в парикмахерскую завалился Лазарь, спиртом от него разило за версту, одежда вся была в грязи, и настроен он был весьма воинственно. Она сказала ему, что вызовет полицию. Угроза подействовала — скоро Лазарь убрался прочь. Чтобы прийти в себя, Пегги пошла в комнату для сотрудников. Хозяйка только что приехала. Она стояла у самых ступенек, собираясь подняться. Смотрелась она впечатляюще: еще красивая дама, исполненная достоинства, в которой, несомненно, было что-то азиатское, пятидесятилетний рубеж она явно еще не переступила. Женщина вынула носовой платок и дала Пегги, чтоб та вытерла им глаза. Платок хранил запах хозяйки. Пегги шмыгнула носом и улыбнулась.
— Ничего, все в порядке.
Дама склонила к ней голову и шепнула: — Можешь мне все рассказать о своих сердечных проблемах, если они у тебя возникли; ты же знаешь, со мной можно говорить обо всем.
Когда хозяйка шептала ей это, может быть, вовсе без задней мысли, она коснулась губой ушка Пегги, и девушка от неожиданности резко отшатнулась. Ее непроизвольное движение слегка смутило обеих женщин. Девушка взглянула на хозяйку с пугливым удивлением. Дама взяла у нее свой носовой платок и с приветливой улыбкой искренне сказала: