И, несмотря на мои протесты, он налил мне полстакана шампанского. Я сказала:
— Тогда уж я себе налейте газированного сока. Или нехорошо мешать?
— Предрассудки, Ирина Дмитриевна. Ерш бывает только от водки с пивом. А вино с водкой в реакцию не вступает, каждое, значит, самостоятельно действует.
Больше он уже не говорил ни о моих глазах, ни о своей душе. Неожиданно он стал трезветь и все больше уводил разговор в сторону колхозных дел. Ругал научно-исследовательский институт и особенно заместителя директора, кандидата наук Дубавина, которого он, должно быть, ненавидел по каким-то личным мотивам и называл почему-то Зубавиным.
— Вы его остерегайтесь, Ирина Дмитриевна, опасный для вашего пола человек. Он умеет зубы заговаривать. Матерый донжуан. Я видел, какими глазами он на вас однажды в кино смотрел, и все понял: мимо вас он не пройдет. Я его знаю. Только не подумайте, что я на него зол за критику. Плевал я на его критику. Он тут на одном собрании разошелся — разносил меня: дескать, отстал, не видит перспективы, размах не тот и воз мне оказался не по плечу. Что ж, может, и так, может, я и устал и отстал. Сколько лет везу этот воз, не жалуюсь. Пусть пришлют на мое место другого. Я уже говорил секретарю райкома. Не шлют. Нет людей. А взяли б да самого Зубавина поставили — пусть попробует поднимет колхоз: у него и размах и ученая степень. Не пойдет, в жизнь не пойдет. Потому что ухаживать за двумя рыбешками в бассейне куда легче, чем ловить тонны рыбы. А я могу и на траулер пойти — мне не привыкать. Оно даже еще лучше. Заботы меньше. Я море люблю, Ирина Дмитриевна. И никуда от моря не уеду — вот от этого самого, от холодного. Понимать надо душу моряка. Не всякий поймет. Зубавин не поймет, у него души нет, у него только панцирь красивый, а в середке пусто. Я не наговариваю. Я людей насквозь вижу, чего они стоят. Я, может, тоже недорого стою, так я и не набиваю себе цену — каков есть, такого и принимайте. Была бы душа чистой — это, я считаю, главное для человека.
Уходила я от него в двенадцатом часу. Прощаясь, он опять задержал мою руку и говорил умоляюще:
— Вы меня простите, если я вас обидел. Может, лишнего выпил. Я знаю, завтра мне будет думаться, что я человека зарезал. Может, мне стыдно вам в глаза будет смотреть. И кто только придумал эту отраву? Пьют. И большей частью без удовольствия. Просто по привычке. Спасибо вам, что зашли, хорошая вы женщина. Дай вам бог встретить в жизни честного человека, который бы сумел вас оценить.
— Спасибо, Михаил Петрович. Мне хочется и вам того же пожелать.