Руки Стивена принялись за кропотливый труд высвобождения крохотных пуговок платья из петель. Расстегнув пуговицы на спинке, он отступил и стянул платье с ее плеч вместе с сорочкой. Обнажил великолепную грудь, узкую талию, соблазнительный изгиб бедер и длинные, безупречные ноги.
Платье легло на пол изумрудно-зеленым газончиком, покрытым снежной белизной сорочки. На леди Паджет остались лишь перчатки, чулки и серебряные бальные туфельки.
Он не мог отвести от нее глаз. Приходилось признать, что на свете есть нечто более заманчивое и привлекательное, чем женская нагота, и он сейчас столкнулся именно с этим неопределимым свойством.
Он глубоко вздохнул.
Она долго стояла, не двигаясь, потом протянула вперед правую руку. Он медленно снял перчатку и бросил на груду одежды. Она протянула другую и улыбнулась улыбкой сирены.
Когда перчатки оказались на полу, он опустился перед ней на одно колено, расстегнул подвязки и скатал чулки. Она по очереди ставила ступни на его согнутую ногу. Наконец он отбросил чулки и башмаки себе за спину. И стал целовать подъем, щиколотку, внутреннюю сторону колена и бедро… прежде чем снова подняться.
Она так же прелестна, как он представлял. Нет, куда больше. И хотя хрупкой ее не назовешь, она идеально сложена. Настоящая греческая богиня.
Почему он когда-то вообразил, что находит желанными юных худышек?!
Он считал, что теперь ее очередь раздевать его. Но вместо этого она подняла руки и, не отрывая от него взгляда, стала вынимать шпильки из волос: медленно, лениво, словно вовсе не спешила лечь с ним в постель. Словно не подозревала о том, что он сгорает от желания.
Однако судя по ее улыбке, замечала все. А отяжелевшие веки были явным признаком того, что она предвкушала главное пиршество с таким же страстным желанием, как и он.
Наконец ее волосы медным водопадом упали вниз и рассыпались по плечам и спине. Густые, сияющие, ярко-рыжие пряди. Ее сверкающая корона.
Стивен судорожно сглотнул.
— Пойдем в постель, — позвала она.
Он взялся за лацканы фрака, но ее ладони легли на его руки.
— Нет. Только ваши туфли, лорд Мертон, — велела она и ловко принялась расстегивать пуговицы панталон.
— Вот теперь, — прошептала она, целуя его в губы, — вы готовы. Мы оба готовы. Пойдем в постель…
Наверное, она не желает ждать, пока он разденется. Но нет, дело не в этом. Она просто более изощренна в искусстве любви.
Он задыхался. Желание стало почти болезненным. Недаром она позволила раздеть себя и велела ему остаться одетым.
Кассандра повела его к кровати, откинула покрывало, легла и протянула ему руки. Он лег на нее, и когда устроился между ее бедрами, она стала тереться об него грудью и бедрами, что-то тихо, неразборчиво бормоча. Ее ступня гладила его ногу сквозь панталоны. Он стал лихорадочно ласкать ее губами и руками, дразня, гладя, сжимая.