– На работе проблемы, а с Минти я говорить не могу. Она видит все совсем в другом свете… Только тебе я могу признаться, Роуз… знаешь, как тяжело, когда тебя подстерегают молодые парни, которым не терпится оттереть тебя в сторону, захватить твое место? Они даже не пытаются быть вежливыми с глазу на глаз. Одному богу известно, о чем они говорят за моей спиной.
Я села напротив.
– И ты был таким же – помнишь?
– Да. Но я-то, по крайней мере, вел себя с Рупертом вежливо, поджидая, пока он упадет с жердочки. – По его губам скользнула знакомая улыбка «сильного мужчины». – Теперь все по-другому, как тебе прекрасно известно: ведь ты испытала это на своей шкуре.
– Разумеется. Но у тебя есть опыт, и ты хитер.
– Мне от этого не легче. – Натан порылся в буфете, где хранились напитки, достал полупустую бутылку красного вина и взял бокал. – Есть у нас один консультант. Лучшие результаты в Оксфорде, бизнес-школа – и его сразу же запустили к нам в компанию, как хорька на отлов.
– Не нервничай. Ты вполне способен доказать ему, что еще не вышел в тираж.
– Ты так думаешь? – спросил он. – Правда?
– Да, – уверенно сказала я. Несмотря ни на что, я бросала ему спасательный круг.
Натан встал позади моего стула.
– Интересно… – Его рука погладила мои волосы и опустилась на плечо. – Интересно, как долго мне еще осталось.
Это был не тот Натан, которого я знала. Я накрыла его руку ладонью.
– Послушай меня. Не смей сдаваться. – Я убрала руку. – Что говорит Минти?
– Не знаю, Роуз. Ничего я не знаю.
Я поднялась.
– Ох, Натан, и после всего этого ты несчастлив?
Он оперся о раковину, сжимая бокал.
– Мне хочется сказать, что я не на своем месте, что я потерян, – но я не могу. Нельзя повернуть время вспять. Нельзя говорить, что мне нужны спокойствие и передышка, когда всю жизнь я стремился к противоположному. Я не могу сказать Минти, что ей нельзя заводить ребенка, потому что мне нужно сосредоточиться на воспитании внуков. И я не могу прийти к тебе, Роуз, и спросить: «И что же мне делать?» Я не могу просить тебя вернуться.
Да, это было невозможно. Как бы я ни старалась, не в моих силах вернуть все на свои места. Бросить жену – это не просто поссориться и выйти из дома. Когда рушится брак, уничтожается нечто столь глубокое, столь укоренившееся в крови… Умирает любовь, которая появляется после угасания головокружительной страсти, умирают доверие, близость, удовлетворение от взаимных обязательств. И все это невозможно возродить.
Но если повезет, кое-что все же можно спасти. Для этого нам обоим нужно найти в себе великодушие и сострадание.