– Привет… – они пожали друг другу руки.
– Паша, ты все знаешь? – кротко спросил Иван.
– Да. Мура сейчас просветила. Жду Кристину…
– Не надо о Кристине! – с отчаянием произнес Иван. – Она… Нет, она не виновата, конечно… Но зачем она так!
Иван мог говорить только о том, что мучило его.
Павел же думал только об Оле. Но все-таки он нашел в себе силы спросить:
– Что с Лерой?
– Лера сейчас в Москве. Уехала на следующее утро после того, как произошли все эти события… Нет, ты понимаешь, я даже не замечал, что у них с Кириллом… – Иван сморщился, словно собираясь заплакать, но потом все-таки нашел в себе силы продолжить. – Она меня ненавидит. Ты понимаешь, Паша, не я ее, а она меня ненавидит! Эти фотографии… Они там с Кириллом сидят в каком-то кафе, потом на улице, заходят в какой-то дом… Потом снимали из окна напротив… – Иван затряс головой. – Я теперь так тебя понимаю, Паша!
– Перестань. Чего ты хочешь от Леры?
– Я хочу только одного, чтобы она перестала меня ненавидеть, – Иван поправил на голове вязаную шапочку. – Нет, даже не так – я ее раздражаю, раздражаю до безумия… Я ведь вовсе не красавец в кожаных штанах, я обычный человек! Я тебе даже больше скажу: и Кирилла она не любит! Она его презирает! Паша, что мне делать?
– Не знаю. Меня Лера тоже не особенно любила… – пожал Павел плечами. – Ну и что?
– Паша, но что же делать?
– Я не знаю, – с раздражением повторил Павел и вышел из беседки. Он пошел по аллеям в самую глубь сада, туда, где никого не было.
«Если я найду ее, то больше не отпущу… Мы будем вместе. Даже если она снова превратится в Дезире…»
Он сел на деревянную скамейку, закинул ногу на ногу. К ботинку прилип опавший лист…
Неподалеку была куча песка, основательно прибитая дождями. Рядом валялась детская лопатка. Павел неожиданно вспомнил, как Оля возилась с Фаниным сыном. Они строили тут замок из песка…
Белобрысого мальчика загрыз черный пес, а пса застрелил он, Павел. Потом из того же ружья застрелили Агнию, а на ее месте должна была быть Оля… Что за нелепый, чудовищный круговорот смертей!..
В это время скрипнула калитка, связывающая этот двор с двором соседей, и в просвет выглянула Фаня. Павел встретился с ней глазами.
– Можно? – сдержанно спросила Фаня.
– Заходи…
Она прошла, села рядом. Как будто и не изменилась вовсе, лишь сутулилась больше обыкновенного…
Павел не видел ее с тех самых пор, как пристрелил пса. Говорят, она больше горевала о собаке, чем о мальчике…
– Фаня, мне очень жаль. Но иначе мы тогда не подошли бы к мальчику…
– А, вот ты о чем… – усмехнулась она. – Извиняешься за Кекса? А мальчика, кстати, звали Олегом… Не надо, не извиняйся.