Перед Мальцевым в ложном полумраке сидела около кресел золотая молодежь Парижа — по крайней мере так рисовал ее себе годами Мальцев. Все одеты в побелевшие от времени джинсы, с длинными, но чертовски аккуратными прическами. Ленивые умноватые физиономии. «Эти не орут по городу моторами мотоциклов, не разбрасывают по ветру волосы, не притворяются голодными. Эти знают, чего хотят, — они ничего не хотят. Мальцев вгляделся, и увиденное как будто не обезобразило уже давно освоенный образ. Но он заставил себя не обрадоваться. Да и Бриджит была как бы не совсем такая… Многие были босы, и их белевшими пальцами шевелила вытекающая из потолка музыка.
„Опять что-то такое начинается. Устроили, понимаешь, пантомиму“. Бриджит дала ему стакан спиртного, сказала:
— Вот, представляю — Святослав. Советский. Сумел бежать. А это — не шутка. Мой старик был очень дружен с твоей матерью. Да?
— Как будто. Она мне рассказывала так, отрывками… да, здравствуйте все!
Они кратко, с подчеркнутой ленцой ответили на приветствие Мальцева. Вежливость или равнодушие? Выпив несколько стаканов — виски было вкусно, — он проклял все вопросы, все ответы. Прошел час. За это время музыка сильно поглупела, вероятно потому, что осталась той же. Люди — тоже. К нему подошли трое.
— Скажи, а почему сбежал? Да и правда — что сбежал?
Мальцев обомлел. Он никак не мог понять, как это сын капиталиста, министра, сенатора, архитектора, адвоката или еще чего мог произнести подобное.
— Скажите, а кто ваши родители?
— Что? А что? А-а-а… А что?
— Ничего. Вы что — коммунист?
— Да. И этим горжусь.
Мальцев вновь всмотрелся. У всех троих были гладкие, сытые и умные лица. Один из них спросил:
— Вы — антисоветский?
— Нет.
— Так почему же вы сбежали? Я с Франсуа не согласен. Настоящего социализма в России нет. — При слове Россия Мальцев не удержал усмешки. — Но он все же есть. У вас страной правит народ, а не кучка привилегированных.
Мальцев устало произнес:
— У нас страной правит Государство. Аппарат государственной власти.
— Нет.
Франсуа закричал:
— Врет он. Он — реакционер. Чего с ним говорить!?
— Да подожди ты. Дай сказать. Вы говорите — Государство. А коммунистическая партия куда делась?
Мальцев выпил стакан виски и устал еще больше:
— Партия после восемнадцатого съезда стала составной частью госаппарата.
— Врешь!
— …У гражданского общества нет ни малейшего контроля над Государством, а так как у нас нет частной собственности, то вся полнота власти в системе распределения находится в руках именно у Государства. Выводы можете делать сами. А сбежал я потому, что хотел быть свободным. Чего же проще?