СОЛДАТЫ!
Вы холодны, голодны, раздеты, но в пределах Садового Кольца лежат самые тучные пастбища в мире. Родина изнывает под гнетом жидов, комиссаров и дистрибьюторов. Пятьдесят лет назад доблестная германская армия показала вам путь к освобождению. Вступайте в Русскую Освободительную Армию (РОА). Вы будете обеспечены довольствием. Обмундирование и паек в соответствии с нормами Вермахта. В РОА нет неуставных отношений и межнациональной розни. В ваших солдатских книжках будет скромно записано «Auslender» (иностранец). Каждый, кто явится на вербовочный пункт в Хасавюрте, ул. Ленина 4, со штатным оружием или доставит офицера, получит должности в тылу и заградительных отрядах, наряду с калмыками и прочими казаками.
Вступайте в Русскую Освободительную Армию бригадного генерала Салмана Радуева!
Что есть предметом философии? Во времена марксистско-ленинской обстоятельности и определённости — это была наука о наиболее общих законах развития природы и общества. И это было хорошо, спокойно. Но не долго. Будет ли законным поставить вопрос так: есть ли что-нибудь кроме природы, а в сфере человеческого — кроме общества? Две природы, например. Только ли законы есть в развитии? Возможно есть место для фундаментальной случайности, для беззакония? И как только мы так ставим вопрос, мы выходим за пределы определения, оставаясь в пределах философии. И что в результате? «Рассуждения о всеобщем с точки зрения всеобщего». Это очень верно. Философия занимается прилагательными, в отличие от натурфилософии, которая занимается существительными и глаголами.
Над нами смеются. Человеку бросают мелочи, оставляя в неопределённости относительно важнейших вопросов. Я хочу знать свой диагноз относительно рака, а мне все время говорят про прыщи. И я начинаю подозревать наихудшее.
Сразу, как только человек отходит от предметно-конкретного, от мелочей, он попадает на холод. Абстракции агрессивны.
Существует вульгарный образ философа. Благостный старичок, который где-то там сидит и философствует в спокойствии, пока трудящиеся тачки таскают. На деле, никакого спокойствия там нет. Философия — это экстремальные умственные состояния.
Рассказывают, что Лютера спросили: «Что делал Господь до того, как создал Мир?» Тот ответил: «Сидел в лесу и резал розги для тех, кто интересуется этим вопросом».
Ставя последние вопросы, человек ощущает боль.
В Киеве есть институт философии. Меня всегда это ужасно смешило. Я воображал себе группы старших и младших научных сотрудников, которые сидят в бочках, как Диоген, медитируют и получают розги за запрещенные вопросы.